От звука его бархатного голоса по коже бегали мурашки. Агата боялась дёрнуться, опасаясь, что этот человек душевнобольной и может вмиг из ласкового наглеца стать убийцей. Вдруг его подослали к отцу? И Агата – лишь помеха на этом пути.
Она сглотнула, ожидая момента, когда можно будет попытаться снова его ударить, но горячие руки поднялись слишком высоко по бедру, и перехватило дыхание.
Грабитель тут же убрал руки от её обнажённой кожи и резко поднялся, но не отстранился и не схватился за оружие, а, наоборот, подался вперёд, нависнув и обхватив пальцами её подбородок. Его глаза смеялись, и Агата снова задохнулась – на сей раз оттого, что узнала этот взгляд.
– Джонотан ди Арс! – задохнувшись от гнева и стыда, Агата уже безо всякой боязни отпихнула его двумя руками.
– К вашим услугам, моя госпожа, – отшатнувшись, он снял воображаемую шляпу и кивнул с изяществом титулованной особы, отступая ещё на шаг. Стянул послушно маску с лица, больше не нужную, потому что его узнали.
Агата с жадностью вглядывалась в знакомые, когда-то такие любимые черты: твёрдый, чётко очерченный подбородок, мягкая тёмная щетина, красивые губы, подрагивающие в улыбке. Его тёмные глаза сверкнули, а рука трагичным жестом прижалась к груди.
– Но, кажется, вы совсем не рады меня видеть… Тогда, пожалуй, мне придётся забрать осколки того, что было моим сердцем, и уйти…
Он проворно шагнул в сторону распахнутых в тёплый вечер балконных дверей.
– Ну-ка стой! – Агата бросилась за ним, схватив на сей раз тяжёлую книгу из тех, что давал изучать отец. И без колебаний запустила в негодяя, который ловко, точно дикий кот, увернулся от удара.
– Ни весточки за три года! – она замахнулась ещё раз, на этот раз под руку подвернулось деревянное пресс-папье.
– Я думала, ты погиб! Или тебя взяли в плен пираты! – Пресс-папье упало куда-то на кровать, утонув в мягких подушках, писчая бумага из аккуратной стопки разлетелась по ковру, и Агата решила, что кулаки тоже подойдут в качестве весомого аргумента.
– Что твой дурацкий корабль налетел на рифы, которые проломили твою глупую голову! – продолжала кричать она, молотя кулаками по его крепкой груди. – Чтоб тебя кракен сожрал за то, что ты… Ты мог бы написать!
– Как же я рад, что ты всё та же дикарка, – поднимая руки, ухмыльнулся Джонни.
– Дикарка? – она задохнулась и, ловко поднырнув под его руку, которой он прикрывал голову от её гнева, с размахом отвесила звонкую и сильную пощёчину, в последний момент разжав кулак. И замерла, неожиданно испугавшись и уставившись на него широко распахнутыми глазами. – Ох, Джонни… прости…
– Узнаю эту тяжёлую руку, моя очаровательная драчунья, – усмехнулся он, потирая смуглую щёку, на которой заалел след её пальцев. – Но ты опять забыла, что надо сжимать руку в кулак. Вот так!
С этими словами он легонько толкнул её в