Агата невесело подумала, что такие туманные намёки могут значить только одно: выгодный брак. Что ж, на корабле надо потребовать ответы на многие вопросы от Джонотана – тот наверняка в курсе задумки отца, раз они так яростно друг на друга смотрят.
Именно от Джонотана отец и увёз её в монастырь, однако на корабле… На корабле всё должно быть иначе. Не прикуёт же отец её кандалами к стене каюты хотя бы?
Надо изо всех сил постараться сделать вид, что она – самая послушная дочь на свете, чтобы хотя бы чуть-чуть усыпить бдительность отца. Разговаривать только о делах и возможном выгодном союзе, о драгоценностях и шелках, о том, как провернуть сделку самым выгодным образом. Всё что угодно, лишь бы кириос ди Эмери поверил, что больше всего на свете дочь одержима богатством и влиянием, как и он сам.
Порт встретил их плеском волн и тёплым ветром, оставляющим на лице солёные поцелуи. Солнце только начинало золотить пронзающие небо мачты, и Агата сощурилась, выбравшись из полумрака экипажа. Её, всё-таки задремавшую в конце пути, словно волной омыли звуки оживлённого порта: шипело, пеной накатывая на берег, море, обещая кораблям дальние дороги, переругивались матросы, готовящие суда к отплытию, и работники, загружающие грузы.
Пахло рыбой, которую прямо в сетях тянули вернувшиеся с утреннего промысла уставшие, вяло переговаривающиеся рыбаки, водорослями и чем-то пьянящим – может быть, свободой морских просторов, а может быть, тростниковым ромом, который распивали матросы в ближайшей таверне. Пышнотелая торговка с умопомрачительно пахнущим лимоном и пряностями лотком сахарных крендельков заливисто рассмеялась в ответ на заигрывания моряка, и невольно замершая от всех этих звуков и запахов Агата встрепенулась и, покраснев, отвела взгляд.
– Агата, шевелись уже, – прозвучал недовольный голос отца практически над её ухом, – нам надо успеть отплыть до конца отлива. Где же Хайрат?
Ди Эмери осмотрелся, брезгливо поморщившись при виде рабочих, кативших мимо просмолённые бочки. Вообще весь вид отца выражал неприятие и беспокойство, ведь он всегда плохо переносил качку.
– Вы условились встретиться на пристани? – осторожно спросила Агата.
– Мы условились, что отплываем с отливом, к нашему приезду всё уже должно было быть готово. Вещи, слуги… Почему я должен объяснять очевидные вещи?
Отец был зол, и Агата поспешно прикусила язык.
– О, а вот и вы, Хайрат! – отец смотрел ей за спину и улыбнулся радушно, в очередной раз удивляя Агату, каким разным он может быть. – Я думал, вы уже на корабле.
– Да будет ваше утро благословенно богами, как этот день солнцем, – витиевато ответил посол, кивком приветствуя Агату, двумя руками пожимая руку ди Эмери и не замечая кирию Элен, которая покорно дежурила поблизости. – Рад видеть вас обоих. Решил дождаться… Приятно, что все договорённости соблюдаются.
Его взгляд скользнул по Агате: внимательный, неожиданно пробирающий. И что-то такое прозвучало в его голосе, что ди Эмери словно