23-й день месяца Весенних Ветров 391 года круга Скал
Еще вчера все было так нестерпимо предсказуемо, что я с трудом заставил себя отправиться в фехтовальный зал. Смотреть на торжество мерзости отвратительно, а именно это при любом исходе подразумевал поединок Филиппа и Анри. Не обещала приятных сюрпризов и вторая, тоже угаданная еще до начала соревнований пара. Добравшийся до предпоследнего дня Этьен неминуемо должен был уступить тупице Герману. Присутствовать при этом мне по понятным причинам не хотелось, однако единственным способом уклониться, не оскорбив при этом начальство, было сказаться больным. Именно так поступают здоровые люди, однако я с детства слаб грудью, к тому же у людей, владеющих словом, возникает определенная связь между сказанным и случившимся. В юности я несколько раз лгал об обострении моей врожденной болезни, и всякий раз меня настигал приступ. Объяснения этому я не имею, однако отсутствие знаний о природе того или иного предмета не равняется отсутствию самого предмета. Я встал, надел почитающееся здесь парадным уродливое платье, в урочный час занял положенное мне место и неожиданно был вознагражден.
Объявили, что Филипп захворал и не может драться. Казалось бы, чего радоваться, ведь победителем оказывается Анри, а заболевший, хоть и теряет вожделенное место, спасает свою репутацию. Я не высказал свою мысль вслух, за меня это сделал привыкший на конюшнях к откровенности берейтор. Дюваль его оборвал и велел врачу проведать больного.
Мы остались ждать. Все молчали, и я бы не сказал, что это молчание было приятным. Лаик – странное место, оно навевает дурные мысли, особенно в ненастную погоду; неудивительно, что здесь время от времени появляются призраки. Большинство сущностей такого рода одиноки и проявляются более или менее регулярно, но Лаик располагает к уродствам и излишествам, отсюда и процессия призраков. И все же я хочу ее увидеть, возможно, это мне позволит перешагнуть через требования Лахузы к введению в повествования потустороннего. Считается, что магическое допустимо, когда необходимо раскрыть тайну или же подчеркнуть положение героев, но не хватит ли слепо следовать дряхлым правилам? Лахуза велик, настолько велик, что проторенным им путем послушно идут больше тысячи лет, но когда-то должен же родиться некто, способный видеть больше и дальше.
Я размышлял об этом, одновременно разглядывая унаров, которые явно были взволнованы. Еще вчера они не сомневались, что избиением Винченцо Филипп обеспечил себе победу, и вот он болен, но почему?