Клятая любовница, вот надо было ей помирать именно сейчас, когда я заменила настоящую Леону!
Дэйран знал ее когда-то, поэтому начал что-то подозревать. А уж когда детектор лжи принялся заикаться – и вовсе поддался паранойе. Кто знает, чем теперь все это кончится. Как бы не пришлось раскрыть ему всю правду.
Что я – пришелица из другого, лишенного магии мира.
Что старше, чем была настоящая Леона, выгляжу иначе и ношу другое имя.
Что я – совершенно не тот человек, которого он когда-то знал.
Но как Дэйран это воспримет и не окажусь ли я в местной клинике для душевнобольных? Вот в чем вопрос.
– Нона будет меня искать, – подает голос Эйма.
Крепче сжимает мою ладонь цепкими прохладными пальчиками.
Я успокаивающе поглаживаю тыльную сторону ее руки и отвечаю:
– Она сейчас занята.
Мы выбираемся из дома и останавливаемся на лестнице. Я прикрываю глаза и подставляю лицо прохладному ветерку.
Впервые я вышла сюда на третий день после пробуждения. И застряла минут на сорок. Сидела на верхней ступени, любовалась видом и дышала свежим воздухом.
Особняк смотрит на озеро. У берегов оно поросло камышом и кустарником, а ближе к середине – полянками широких листьев водных лилий. Темная неподвижная гладь тянется вперед примерно на сотню метров, может, чуть больше. А дальше возвышается густой еловый лес.
Когда смотришь отсюда, сверху, кажется, что каменная лестница уводит прямиком в это озеро. Но на самом деле это не так, конечно же. Внизу есть мощеная дорога, изгибом поворачивающая вправо. А там – основной двор с небольшим фонтаном, парой фруктовых деревьев и беседкой.
– Думаю, твои занятия на сегодня отменяются. – Смотрю на Эйму, отмечая, что при дневном свете она еще более бледная, чем в освещении ламп и свечей. – Как насчет прогулки?
– А папа не будет ругаться?
Ну надо же… Это как же он третировал жену и ребенка, что у девочки возникают такие вопросы?
– Ты же не одна, а со мной.
Она прикусывает губу и уводит взгляд в сторону озера.
– Когда мы гуляли в прошлый раз, ты чуть не утонула… Я не хочу, чтобы это повторилось.
Хмурюсь, откапывая в памяти нужный эпизод.
Лучше бы не совалась туда… Меня заполняет чувство тоски и беспросветной безысходности. Я словно наяву ощущаю илистый вкус воды, ледяную дрожь по коже, отяжелевший подол платья, тянущий вниз. И плач ребенка.
Боже мой… Леона не раз пыталась свести счеты с жизнью. При Эйме это было дважды. Ну и семейка же мне досталась!
– Все будет хорошо, – успокаиваю дочку, прижимая ее одной рукой к себе. – Мы не будем приближаться к озеру. Пойдем в беседку.
Она запрокидывает голову, и ее губы трогает легкая улыбка. Первая за все время моего пребывания.
– Я могу забраться на дерево и сорвать пару яблок! Они уже почти поспели.
Киваю, стараясь абстрагироваться от прошлого и всего, что пришлось пережить