Но буквально несколько месяцев назад все изменилось.
Сначала главными темами новостей стали природные катаклизмы. Все из них, так или иначе, были связаны со стихией воздуха: ураганы, тайфуны, смерчи. Время от времени проскакивали землетрясения и цунами, но они были настолько редки, что лишь усиливали общий фон. А фонило очень сильно… В центральной России одно за другим объявляли штормовые предупреждения. И все бы ничего, если бы эти прогнозы были такими же, как обещания солнечных и теплых выходных в Москве. Нет! Предсказания сбывались с невероятной точностью! Пугало невероятно.
Дальше стал меняться климат. Это уже не обсуждали по телевидению и не транслировали по радио. Даже Интернет молчал. Зато говорили провода, когда свистели под порывами ветра. Шумели немногочисленные оставшиеся в Москве деревья. Скрипели рекламные щиты. И выли в голос уличные продавцы газет и журналов – торговать печатной продукцией стало невозможно: она разлеталась, как горячие пирожки. Разлеталась в прямом смысле. А продавалась плохо.
Подобные процессы шли не только в России. В Мексике смерч унес в Волшебную страну к Элли и Тотошке две деревни. Поскольку слишком мало журналистов живут в деревнях, осталось неизвестным, удалось ли хотя бы одному дому раздавить злую волшебницу. В Амстердаме ураганные ветры сдули урожай тюльпанов и несколько ферм с гидропонными травами. В результате к лету в Голландии закрыли все кофешопы для туристов, оставив доступ в них только для граждан республики. До следующего урагана.
В Москве происходили странные метаморфозы. Людей на улице становилось все меньше. Перемещаться по улицам при таком ветре было по силам только спортсменам и сборщикам макулатуры, летающей по всему городу в виде газет и журналов. Впрочем, автомобилей на дорогах появлялось все больше и больше. А метро превратилось в иллюстрацию к «Божественной комедии» Данте Алигьери, и кольцевая линия являлась лишь первым кругом Ада.
– А ты серьезно так думаешь? С ветром что-то не так? – осторожно поинтересовался Три, когда очередная порция кактусового самогона с разгону стукнулась в стенки желудка.
В тайне Тритий очень хотел, чтобы Мамонт оказался солидарен с его друзьями и знакомыми: будто климат меняется, а американцы наконец-то расчехлили аппараты Николы Теслы и ставят бесчеловечные эксперименты над человечеством. Или, на худой конец, началось вторжение инопланетян. Тогда можно было бы снова отшутиться и сменить тему, серьезно тревожившую Три последние месяцы. Но вот уже несколько дней он не мог избавиться от мыслей, табуном резвых мустангов носившихся от одной идеи к другой. Все они, так или иначе, были связаны с ветром, бесчинствующим по всему миру уже черти слишком долго.
Сколько Три себя помнил, то есть порядка двадцати семи – двадцати восьми лет, теме погоды