не портятся от мета?) и прикажет выйти из машины, чтобы обыскать «хонду» на предмет обнаружения тайника. Которого он, само собой, не найдет, но поиск приведет его к багажнику и лежащему там под запасным колесом скрученному в рулон полотенцу. Лиза представила: вот полицейский вытаскивает из углубления для запаски сверток, кладет его на пол багажника и раскатывает; выражение его лица меняется от предвкушения до ужаса, когда кремовая махровая ткань обнажит не мешочки с зеленой травой или белый брикет с кокаином, но мясницкий тесак с широким лезвием – из тех, что шел в комплекте из двенадцати ножей и пары ножниц для разделки мяса, вставленных в прорези в бруске светлого дерева. Традиционный свадебный подарок, каковым он и был, или подарок на новоселье; правда, со свежими «модификациями»: пластиковая рукоятка, обмотанная резиновой лентой для более надежного захвата, и символы, нацарапанные на матово-серебристой поверхности клинка. Неизвестно, распознает ли полицейский хоть что-то из нанесенного на лезвие, не говоря уже о том, осилит ли перевод, но если идентифицирует ряд символов, расположенных ближе всего к рукояти, как арабские – даже несмотря на то, что символы эти представляли один язык из многих, включая иврит, греческий, латынь и норвежский, – сложность ситуации возрастет в геометрической прогрессии. При нормальных обстоятельствах она бы доверилась своей способности выпутываться из неприятностей и похуже, чем эта, в особенности с полицейским-мужчиной, но сейчас мозг ее клинило от нескончаемых сигналов о боли, пытающихся пробиться в него, она не ожидала, что будет способна на что-то большее, чем ничего не выражающий взгляд на копа, когда он покажет ей нож и спросит, может ли она ему это объяснить. Тюрьма замедлит ее погоню так же сильно, как и больница.
Ей необходимо убраться с этой автострады, свернуть на следующем съезде и найти место, где можно было бы залечь на дно, пока не улягутся самые сильные наплывы боли (если это вообще произойдет). Слова, которые она использовала для своих сложных клиентов – тех, кто находился в начале долгого курса терапии, чтобы вернуть подвижность и силу руке, ослабленной инсультом, ноге после операции на бедре, или тех, чей страх перед грядущими трудностями срывал с их губ проклятия, как только они видели ее; или тех, кто потерял надежду вновь пользоваться своими руками или ногами как прежде, но которым необходимо было тренировать их, дабы предотвратить дальнейший ущерб своему здоровью, – эти слова вкрадчивым шепотом прозвучали в ее голове. «Хорошо. Все хорошо. Мы будем делать это медленно и не торопясь, договорились? Медленно и аккуратненько. Вот так. Да, я знаю, это больно. Но все в порядке, это нормально, это означает, что мышца функционирует. Так, осторожно. А если она работает, это значит, что мы можем рассчитывать на улучшение. Так, хорошо. Продолжайте. Хорошо. Тихонько, все, почти закончили. Полегче, пожалуйста. Медленно и аккуратно. Я знаю, знаю – больно. Я знаю. Вот так. Хорошо. Все, осталось совсем чуть-чуть. Чуть-чуть». Саундтрек был едва
