Но на единственный заряд выстрела из мушкета, пороха я собрал. На дробь пошли крошки металла, обрезки и обломки ножей и прочего железного хлама. Тщательно прицелившись, я поднёс еле тлевший трут к запальному отверстию. Грянул выстрел, всё вокруг заволокло пороховым дымом.
Когда дым рассеялся, стаю словно ветром сдуло. Небольшая кучка птиц виднелась далеко впереди, в отчаянных усилиях пытаясь набрать ещё большую скорость и издавая дикие вопли ужаса на своём попугайском языке.
На поле битвы за урожай оставались лежать кучи мёртвых и раненых птиц. Чувство раскаяния тронуло моё зачерствевшее сердце при виде разбросанных разноцветных тел.
Но, оглядываясь на остальных негров, я понял, что раскаяние посетило только меня, остальные, оживлённо переговариваясь, собирали попугаев и начинали их ощипывать, надеясь полакомиться жалкими окорочками из их тел.
Что ж, это дикая природа, и битва за ресурсы с животным миром беспощадна для проигравших. Ведь попугаи всё равно бы склевали весь урожай, несмотря на то, что его потеря привела бы к голоду среди людей.
Но несмотря на здравый смысл, попугаев было жалко. Направившись к полю битвы с попугаями я увидел довольно крупного их представителя жёлто-зелёной расцветки. Судя по его размерам, бывшего вожаком, если не всей стаи, то хотя бы её части. Попугай бился о землю крылышками, трепыхаясь при этом всем своим телом и надрывно и тоскливо крича, зовя на помощь сородичей.
Подойдя к нему, я решил его поймать, вылечить и приручить. Поймав птицу, которая тут же стала сильно клеваться и перебирать лапками, я стал успокаивать её, держа в руках, и унёс с собой. Чуть позже мне сплели из прутьев клетку, в которую я и поместил пойманного вожака, и стал его лечить, одновременно приручая, что в принципе было нетрудно.
Бродя по саванне, мы часто натыкались на охотившихся гепардов, но их щенки меня не интересовали, разве что, для их перепродажи редким торговцам. То же касалось и других животных.
Ещё в саванне и приречных зонах, было много птиц: грифы, стервятники, попугаи, ткачики из семейства воробьиных, жившие целыми колониями и опутав своими гнёздами деревья, как пауки, вот собственно и всё разнообразие. Изредка мелькали в вышине орлы, да вдоль реки появилась скопа. Были ещё и совы, иногда смешные, вроде белолицей совки, больше известной, как сова-трансформер, ну и посерьёзнее, вроде африканского филина.
Да ладно совы, вот были ещё лисицы… ушастые. Это были бы настоящие помощники, подслушивали бы всё, да подглядывали вместе с… собаками, одна беда… говорить не умеют.
Совсем другая история произошла с гиеновидными собаками, этот довольно тщедушный представитель семейства псовых, был намного меньше самой гиены, не такой безобразный, и жил небольшими стаями. Конечно, этому представителю псовых было далеко до дикой собаки Динго. Но в качестве добровольного помощника для поиска людей