Он верхом на черном скакуне.
Тимур не выглядел, как обычный берейтор. В распахнутой на груди рубашке, под которой обычная белая майка. Рукава закатаны по локоть, загорелые пальцы уверенно сжимают поводья…
Я никогда не была творческим человеком, но в тот момент мне безумно захотелось написать его портрет – настолько все было идеально.
Мне нравилось в нем все.
Мужчина напротив мало походит на того Тимура, которого я знала раньше.
Все такой же высокий, с широкими плечами и пронзительными серыми глазами.
Но… не тот.
Что-то не так.
Поднимаю на него затравленный, ничего не понимающий взгляд. И словно обжегшись, осознаю…
Все.
Все не так!
Первое, что бросается в глаза – хромота. У Тимура не было проблем с ногами. Никогда.
Второе – следствие из первого. Походка. Движения мужчины. Тяжелые. Давящие, как и все в нем.
С появлением нового Тимура в просторной гостиной вдруг стало душно. Воздух окаменел. Свалился тяжелыми плитами.
Не могу поверить, что вижу его…
Живого.
Вот он – совсем рядом…
Смотрит в глаза.
И если раньше меня это окрыляло, то теперь не приносит ничего, кроме дискомфорта.
Меня окатывает ледяной волной, ломает.
Но я все равно не могу отвернуться. Сканирую его, подмечая все новые детали, которых не было раньше.
Легкая щетина. Она придает солидности. В отличие от россыпи шрамов и рубцов разных размеров. Больше всего выделяется изогнутый, довольной глубокий, что рассекает левый висок. От уголка брови и до середины щеки…
Вакуум в голове взрывается.
Поднимаюсь на ноги.
Тогда, в прошлой жизни, шрама еще не было…
Дыхание перехватывает, когда пытаюсь представить, через что он прошел.
– Тимур… – вырывается сдавленным шепотом.
Звук его имени будоражит, пробирается в нутро, распарывая старые шрамы.
Слезы застревают в горле соленым комом, обжигают глаза.
А я уже не могу остановиться. Бросаюсь к нему.
Безотчетное желание обнять, коснуться… почувствовать. Просто убедиться.
– Ты… живой…
Рука невольно дергается, тянется вверх. К щеке Тимура. Ощутить… Принять, что он реален. Здесь. Не плод больного воображения…
Между нами небольшое расстояние. Жалкие полметра. И огромная невидимая стена, которую вмиг воздвигает Тимур.
Выставив руку, жестко перехватывает мое запястье. Оттягивает в сторону, разбивая хрупкую надежду. Сердце ухает куда-то вниз. Я чувствую себя выброшенной на берег рыбой.
– В чем дело, принцесса? Удивлена?
В низком голосе стрелой проносится раздражение, пронзая мое раненое сердце.
Задыхаюсь от шока. Перевожу взгляд на длинные загорелые пальцы. Боль от грубых прикосновений меркнет перед