– Хватит, – неожиданно произносит Хартвуд и не больно потянул меня за волосы, отстраняя от себя. – Становись туда. Спиной ко мне, – отдал следующее распоряжение командир, кивая в сторону кресла второго пилота.
Я покорно исполнила приказ, становясь коленками на сиденье и обнимая высокую спинку.
– Умница. А теперь ножки пошире, Эвелин, – строго произносит Фил, и я снова подчиняюсь, сгорая от предвкушения и едва уловимого страха.
Упругий толчок и я заполнена до предела. Боли не было, только странная жажда. Мне мало этих неторопливых сильных движений. Хочется ещё больше, сильнее, жёстче. Я начала двигаться сама, за что получила звонкий хлопок по попе.
– Терпение, девочка. Этой скачкой управляю я, – говорит Хартвуд, а потом…
Я проснулась, тяжело дыша и испытывая почти болезненное желание.
Сон. Всего лишь очередной пошлый сон, в котором я схожу с ума от командира этого корабля, отдаваясь ему, как течная сучка.
Скользнула рукой в трусы. Чтобы достигнуть разрядки хватило всего пары движений пальцами, но оргазм не принёс облегчения. Мне этого было мало. Внизу живота всё стягивало от пустых спазмов.
Откинув одеяло, я пошла в очистительную кабину и включила прохладный душ, надеясь, что он остудит моё разгорячённое тело, вода и мочалка лишь сильнее дразнила кожу возбуждённых сосков.
– Это невыносимо, – пробормотала я, смывая с себя ароматную пену.
Со дня моего рождения прошло больше двух суток. Всё это время я избегала встречаться с капитаном корабля. Хватало того, что он приходил ко мне в эротических снах.
Нет, меня не напугали угрозы Фила Хартвуда, но мне было очень стыдно, что я в открытую навязывалась мужчине.
Таймер на кибере показывал, что настало раннее утро. Это хорошо. Значит, я успею приготовить завтрак и сбежать к себе раньше, чем Фил выйдет из своей каюты.
Натянув на себя джинсы и футболку, я направилась на кабуз, но место у плиты было уже занято.
– Доброе утро, Эвелин, – произнёс Хартвуд, оглядываясь на меня через плечо.
– Доброе. Я, наверное, позже зайду, – пробормотала я, намереваясь снова сбежать.
– Присаживайся за стол и прекращай прятаться. Я тебе ничем не угрожаю. Извини меня за те слова. Это было грубо, но я хотел, чтобы ты поняла меня и перестала сочинять романтические бредни, – строго сказал пилот, заставляя меня покраснеть до оттенка помидора.
Боже, как стыдно-то! Не признаваться же, что теперь вместо романтических бредней я теперь смотрю пошлые сны с участием этого мужчины. Кстати, едва остывшее после купания возбуждение начало разгораться снова от одного присутствия Фила Хартвуда и этого его греховно-прекрасного баритона.
– Это я должна извиняться, – промямлила я.
– Брось. Я всё понимаю. Со стороны твоего отца было