Укладываясь, я еще раз попросил Меркурия:
– Обязательно напиши стихи про нас, нашу службу, про армию.
Меркурий еще раз пообещал:
– Я понимаю, так надо.
Капитан Капкин
– Товарищ младший сержант, а почему вас опять в наряд поставили?
– Напросился.
– Зачем?
– Понравилось.
– Где? На свалке? Что здесь хорошего?
– А в роте?
– Много чего, например телевизор. Кормят еще. А можно вопрос?
– Можно Машку за ляжку. В армии говорят «разрешите».
– Разрешите… А вы домой в «гражданке» или в форме поедете?
– В «гражданке».
– А форму?
– С собой возьму, в огороде на чучело надену.
– Отдайте мне китель! Пожалуйста! Не надо на чучело!
– Понял. Есть отдать китель!
* * *
Часа три назад, до обеда, когда солнце еще висело над краем леса, мы с Меркурием прибыли на городскую свалку, прозванную кем-то ради смеха дальним артскладом, следить за тем, чтобы машины из чужих частей и гарнизонов не выбрасывали мусор возле нашего военного городка. Можно сказать, поставили нас с Меркурием охранять подступы к нашей части.
Меркурий – это рядовой по фамилии Меркурьев. Имени его никто не помнил, и даже на вечерней поверке старшина роты прапорщик Лесков выкрикивал:
– Меркурий!
– Я! – бойко отзывался новобранец Меркурьев.
Его призвали в армию три месяца назад, а я, младший сержант Соколов, увольняюсь завтра. И в наряд напросился, чтобы не торчать последний день в роте.
Сыро, холодно.
Я пошел бродить по ближайшим полям и околкам, высматривая в траве оставшиеся грибы. Пусто, ничего. Недалеко от свалки пасется чья-то корова. Ботало, сделанное из цилиндра мотоциклетного двигателя, гулко отзывается при каждом ее шаге. Странно, откуда она здесь? Ближайшая деревня километрах в двадцати. Неужели забрела?
– Холодно тебе? – спрашиваю я корову. – Ну, ничего, зато мух нет.
Корова огромными глазами смотрит мимо меня.
Я иду обратно. Приближается время обеда. Меркурий разжигает костер.
– Там корова, – говорю я Меркурию. – Слышишь ботало?
– Какая корова?
– Черная такая, с выменем.
– Там, что ли? – Меркурий показывает в сторону городка.
– Нет, за околком.
Меркурий поворачивается и идет к березовому околку, оглядываясь, как бы спрашивая: можно?
– Стой! – я кричу. – Куда? Назад, душара!
Меркурий останавливается:
– Можно?
– Можно козу на возу!
– Разрешите на корову посмотреть?
– И все?
– Все.
Я думаю, врет он или не врет. И решаю – врет.
– Ну, иди.
Он поворачивается, идет