Далее в телеграмме с фронта следовал длинный список убитых и раненых офицеров, занимавших более низкие должности – командиров батальонов, батарей, сотен…
Про убитых и раненых солдат информации не было.
Не нашлось им в этом номере местечка.
Сообщалось, что многими ротами командуют зауряд-прапорщики. Да и в самих ротах едва по шестьдесят человек.
Читать такую газету совсем не хотелось.
Плохо там у них совсем. Было.
Первый газетный лист я в сторону отложил после того, как прочитал, что японцы весь день и ночь стреляют по нашим госпиталям и лазаретам, а больных и раненых там около четырнадцати тысяч и каждый день не меньше трёх сотен прибывает.
Может во второй газете что получше?
Она тоже не сегодняшняя, но и за такую поблагодарить надо.
Я же на солдатика рыкнул. Не хорошо получилось. Ой, не хорошо…
О, тут позитив имеется. Приятно даже читать, как казачий разъезд под начальством сотника Краснянского у селения Лидиутун победил превосходящие силы противника. Кого пиками повалил, кого зарубил. Двух японцев ещё и в плен взяли.
На следующий день там же наши японских кавалеристов рассеяли, а вольноопределяющийся Лемешев ещё и захватил в плен японского драгуна. Так газета сообщала.
Вот – это правильная статья. А, то пишут – всех почти наших генералов перебили и ранили, полковники и князья от ран померли, а ротами унтер-офицеры командуют. Пусть и в высших воинских званиях для унтеров.
Первую газету я сложил несколько раз и в карман спрятал. На цигарки пойдёт. Нечего такое моим сотоварищам читать, свой боевой дух подрывать. Вторую – в сторонку отложил, пусть про казаков героических узнают и про бравого вольноопределяющегося.
Третью газету, вчерашнюю я чуть на клочки не порвал. Там, в их редакции, точно враг окопался. Ну, зачем такое писать – «почти одиннадцать месяцев непрерывной борьбы истощили наши силы», «лишь одна четверть защитников, из коих половина больных, занимает 27 верст крепости без помощи», «люди стали тенями», «сделали мы всё, что было в силах человеческих», «всё в руках Бога»…
Нет, как-то по-другому надо про вести с фронта сообщать. Позитивнее.
Третья газета полетела в печурку. Вспыхнула и прогорела. Во, даже здесь от неё толку мало…
Сходить, что ли, дровишек промыслить? На ходу из теплушки как-то быстро тепло выдувает…
На стоянке – тоже.
Только такая мне умная мысль пришла, как буфера нашего нормального товарного вагона о соседние лязгнули.
Вот бы я сейчас выскочил, а военный эшелон без меня дальше двинулся. Выхожу я на перрон, а там… Хранители…
Тут я сам себя выматерил. Надо же, такую хрень придумать.
Всё, спать пора ложиться. Нечего сиднем у печурки сидеть. Тут ещё не такое в глупую башку придёт…
Глава