– Долго вас еще ждать? – орет из кузова сержант и мы поспешно забираемся в теплое нутро машины. Все не помещаются. Ничего успокаивает незнакомый прапорщик, – сейчас автобус подойдет.
Оказывается мы едем в деревню не на одном КУНГе. Точнее мы, курсанты, на КУНГЕ вообще не едем. На нем едут наш старший, взводный второго взвода старший лейтенант, прапорщик из гаража и три сержанта. Мы, то есть все остальные рядовые и два молодых младших сержанта едем в автобусе. Замполит уже уехал с каким-то капитаном на легковой машине. А еще с нами будет груженый грузовик, на котором мы захватили некоторую материальную помощь колхозникам, которую заказывал председатель по телефону.
Подходит автобус и вслед за ним грузовик. Грузовик и впрямь нагружен больше некуда. Над бортами возвышается солидная гора, закрытая брезентом.
Устраиваемся в автобусе. Ехать, говорят, несколько часов. Уже подходит обеденное время. Нам выдают пакеты с сухим пайком. Должны трогаться, но какая-то заминка. Командиры совещаются в КУНГе. О чем – неизвестно. Ладно, солдат спит – служба идет. Прописная истина.
Неожиданно из автобуса вызывают меня и двух бурятских якутов, которые были ведущими на концерте. Влазим в КУНГ, наша мини колонна трогается. В КУНГе накурено, но тепло, не то, что в автобусе. Даже жарко. Расстегиваем шинели, устраиваемся поудобней. Нам объясняют, что сейчас здесь у нас торжественный обед, а затем мини концерт силами присутствующих. Оказывается в КУНГе уже сидит гитарист из соседнего взвода.
Достают тушенку, хлеб, колбасу, галеты, плавленые сырки и две бутылки водки. Я водку до армии не часто пил, всего несколько раз, но виду не подаю, хотя боязно, как бы чего не вышло. Это практически первый раз после призыва выпиваю. Наливают треть эмалированной трехсот граммовой солдатской кружки. Суют в руку кусок черняшки с наваленной на него тушенкой и дают кусок колбасы. Глотаю содержимое кружки, жидкость глухо ухает куда-то вниз. Полуминутная пауза с мерзким спиртовым послевкусием. Хватаю зубами кусок хлебного мякиша с душистым мясом, забиваю этой чудесной закусью водочную остаточность и тепло пошло по телу. Вначале потеплело где-то в животе, потом переходит в грудь. Благодать. Вот оно бесконечное удовольствие за которое пьяницы и алкоголики расплачиваются своей судьбой, своей жизнью.
Мне суют еще колбасы.
– Ешь, ешь, давай закусывай!
Все ребята в КУНГЕ замечательные, старинные друзья, да я за них! Наливают еще по чуть-чуть. Закусываем. Тушенка. Какой замечательный хлеб! Я в жизни не ел такого хлеба!
Гитарист играет. Остальные подпевают. Песни уже не те, что на концерте и не те, что орут в гражданских подпитых компаниях. Мы поем свое:
«Я был батальонный разведчик,
а он писаришка штабной,
я был за Россию ответчик,
а он спал с моею женой»,
или
«Hас извлекут из-под обломков,
Поднимут