больше полугода, но по совету врачей не брать на себя непосильную ношу, отказался. Елену Владимировну бы порадовала его высокая должность, где и самой нет-нет, да и можно было бы вздёрнуть нос чуть повыше предыдущей должности, но понимая, что это недостижимо, смирилась с тем, что есть. А Николай Михайлович всегда высоко держал планку своего цеха, не позволяя знамя передовиков завода надолго оставаться не в его кабинете на самом видном месте. Довольны были им и его работники; почём зря не ругал их, но и спуску ни в чём не давал. Справедливость – это было его болезненное самолюбие. Жену любил ещё со школы, потому и порадовался за рядового Вязина, что тот видит в семье значимость обоих супругов, но только из-за этого, он не стал бы дочери рекомендовать этого молодого человека в мужья. И даже, когда Анатолий в следующей увольнительной порадовал всю семью отменным вкусом борща, то и тогда этот парень представлял для него всего лишь молодого человека, умеющего правильно мыслить, по понятиям самого Ивана Сергеевича, и что-то в жизни уметь делать, хотя бы и борщ сварить.
