– Мне нехорошо… – шепчет он, а про себя прибавляет:
“Вряд ли он уберёт артефакт, но мало ли…”
Оллрик сидит, закинув ногу на ногу и барабанит пальцами по обивке кресла.
– Безусловно, боль должна ощущаться… – он придирчиво изучает юношу. – Представь себе шкалу от одного до десяти. Где десять есть нестерпимые муки, когда мысль о смерти воспринимается как избавление. Какой цифре соответствует твоё нынешнее состояние?
В этот момент в кабинете за стенкой раздаются шаги. Неуверенный голос зовёт главу лагеря. Юноша дёргается и шумно вдыхает. С мученическим лицом парень сгибается пополам.
Алхимик встаёт и цедит:
– Будь здесь и держи язык за зубами, особенно от остальных алхимиков, – дождавшись ответного кивка, он подхватывает свою сумку и направляется к выходу.
Занавес идёт волнами.
Шаги мужчины удаляются и Марлоу распрямляется. Его лицо разглаживается. Маска спокойствия и лёгкой грусти занимает своё привычное место.
“Стоило немного утрировать! Ха! – уголки губ на секунду приподнимаются, но тут же падают вниз. – Хотя странно, что боль не проходит. Будь это обычный порез, я бы его и не почувствовал…”
Парень задирает рубаху. Он щурится и раздраженно цокает: шов сделан аккуратно, но это не мешает ране выглядеть скверно.
“Словно чернила растеклись по трещинам в каменном полу”.
Взгляд ползёт по комнате. У ножки кровати валяется его сумка. Она выпотрошена.
“Хорошо, что я выложил дымную руду. Залежи, стараниями ордена, теперь принадлежат мёртвым, уж это Оллрик знает. Настойки тоже не зря оставил. Просто травы, но и без них алхимик обойдется”.
Пленник закрывает глаза и сцепляет пальцы в замок. Он откидывает голову на кровать.
“Оллрик наверняка припрятал в комнате какой-нибудь артефакт. Нет. Даром пользоваться нельзя, не здесь. Да и выходить тоже не стоит. Что мне потом плести алхимику? Остаётся ждать”.
Совет
С самого утра в зале для собраний гудят голоса. Глава рода Кербхоллов очередной раз промокает лоб желтоватым платком.
“Чувствовал же, что не стоит отменять Первую охоту! Как в воду глядел! Медовуха уже подоспела, девки спекли бы пироги, и всё это да с хрустящим кабанчиком! Эх! Только зря друзей расстроил…”
– А я повторяю, что все это – пустое! – подрывается пожилой дворянин и хватает дрожащей рукой кубок. – К чему вам это? Что может быть настолько важным, чтобы отправиться на болота? Да наши солдаты сгинут там если не от нежити, так от ядовитых испарений. Что тогда мы сможем противопоставить южанам, скажите мне? – пустой сосуд громко стукает о толстую столешницу. – Флоин, ваши земли у самой топи, поддержите меня!
– Ваша правда, севернее меня здесь никого нет, – наследник Кербхоллов медленно кивает. – Отец мой, Родерик, приучил меня к охоте с детства, и по молодости я загонял оленей до самой трясины… Так мёртвые их там же на дно и утаскивали!