– Миша, – Фил выразительно покрутил пальцем у виска, – ты не протрезвел ещё или просто прикидываешься? Ну, представь на минуточку, что той же сеткой пользуются всякие там нехорошие личности – ладно ещё какая-нибудь Грета Хрюнберг просит сочинить петицию в защиту пингвинов на Мальвинских островах. А ежели радикальные гомофобы или ещё кто похуже? Вот тебе сразу десятка строгого за пособничество терроризму: задание нейросети давал – давал, её развитию этим способствовал – способствовал – «Встать, суд идёт!»
Ладно, успехов тебе в прохождении…
* * *
Странное зрелище представляла из себя скромная Библиотечная улица в этот погожий майский день. От платформы Левобережная, мимо церкви Новомучеников российских и Института Культуры шли и шли вереницы парадно одетых людей с туго набитыми книгами чемоданами, сумками простыми, сумками на колёсиках и даже тележками. Доходили до скромного бежевого здания за тёмно-синим забором и словно бы растворялись на территории домовладения под номером тридцать восемь, поскольку никакого обратного людского потока не наблюдалось.
Внутри здания посетителей ожидал сюрприз – множество лифтовых кабин, то и дело «заглатывающих» очередную порцию посетителей.
– Спокойствие! – волей судеб соседкой Михаила оказалась Моня Черкешина, умница, красавица и замечательная литературоедка. Даже затаскивать в двери кабинки объёмистую клетчатую сумку, битком набитую своим литературным багажом, она ухитрялась с удивительным изяществом. – Сдержанность есть ярчайший признак развитого интеллекта, отличающего аристократа духа от необразованного быдла.
«Да уж, аристократ духа с дрожащими коленками!» – писатель проводил её долгим взглядом и уныло потащился в открывшийся справа проём.
«Класть сюда!» – пророкотало откуда-то сверху сразу же вслед за закрытием дверей, а в противоположной стене открылась уродливая крокодилья пасть, подсвеченная изнутри багровыми отблесками. Михаил непослушными пальцами сунул туда одну из верхних книг, пасть захлопнулась и под скрежет шредера, почти заглушаемый задорной музыкой из «Орфея в Аду», кабина начала движение. Спустя секунды движение остановилось, мигнуло багровым и снова прозвучало ненасытное «Класть сюда!», а потом ещё и ещё и ещё.
Взмокший от волнения, проверяемый только и успевал доставать и запихивать в ненасытную утробу все новые и новые тома. Груда книг, дома казавшаяся просто огромной, таяла, как снег под весенним солнцем. Случайно он сплюнул на металлический пол и смертельный озноб продрал организм до глубины костей – слюна с шипением испарилась с гладкой поверхности.