– Выходит, ты меня больше не боишься? – Ингвар склонил голову, а возле моих ног вдруг выросла снежная елка с льдинками-шишечками.
Я неопределенно передернула плечами. Аккуратно сорвав шишку, покрутила ее в руках, поражаясь тому, насколько настоящей она выглядела.
– В моей жизни случались вещи и похуже, чем ледяной демон.
– И все-таки, почему? – во что бы то ни стало решил добиться ответа Ингвар. – Еще совсем недавно ты готова была бежать без оглядки, но теперь осталась сама.
– Потому что ты дал мне возможность уйти, – облечь собственные эмоции в слова было еще той задачей.
Я на мгновение прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Высыпанные на диван, золотые монеты сверкали и переливались. Их было тридцать, а еще среди золота затесались рубины и изумруды.
Вырученных за них денег мне хватило бы не только на то, чтобы уехать из города, а объехать всю страну целиком.
Подобного уговора у нас не было, а значит, деньгами Ингвар извинялся за причиненную боль, пытался загладить вину.
Только вот мы оба были виноваты в озерной трагедии. Ингвар убил наемников, а я это позволила.
– И мне нужно будет уехать, но не сегодня. Раз уж погони нет, освою еще несколько рецептов. Нужно ведь избавить тебя от остатков посуды, – улыбнулась я.
– О, тебе придется очень постараться, – Ингвар отразил мою улыбку.
«Выходит, вся посуда сделана изо льда!» – вспомнив свое восхищение необычными тарелками и чашками, покрытыми снежными узорами, сообразила я.
Мужчина, наконец, расслабился. В его поведении ничего не изменилось, но в комнате стало теплее, на стене появилось несколько новых снежных звезд.
Невольно я задумалась, осознает ли сам Ингвар, что использует стихию или это выходит рефлекторно и проявление силы завязано на эмоции.
Впрочем, этот вопрос мог и подождать, для удовлетворения любопытства ещё будет время. Сейчас же мне хотелось задать более важный вопрос, разобраться в мотивах и желаниях Ингвара.
– Почему ты меня не выгнал? – я осторожно присела на край постели, оказываясь на одном уровне с мужчиной.
Он ответил не сразу. Долго-долго смотрел мне в лицо, причем не пытаясь заглянуть в душу, прочитать мысли, а словно любуясь. Наслаждаясь возможностью изучать мою внешность: высокий лоб, широко распахнутые глаза, тонкий нос, высокие скулы, упрямый подбородок.
Настолько откровенное внимание должно быть раздражать, но не вызывало протеста. Когда меня разглядывал Себастьян, я ощущала себя выставочным экспонатом и терпела, сжав зубы. Взгляд Ингерда же, вопреки всей его природе, ощущался теплым, щекочущим ветерком.
И пусть даже у меня смущенно пылали щеки, просить его перестать не хотелось.
– Ты смотрела мне в глаза.
Я уже успела забыть, что именно спрашивала, когда голос Ингвара