– И тебе привет, – высказывает за вежливость. Пожимаю всем руки, но витаю в своих мыслях: мне нужно придумать план.
– Ну?!
– Да не знаю я! Главное, не в горшке, этот точно долго не протянет, – смеется Леха, а я хмурюсь, пытаясь понять, что к чему. – Сабир, вот на хрена тебе это надо? Вокруг полно девчонок хороших, отвали от Сашки, ты не нужен ей сейчас.
– Нужен, – пытаюсь убедить самого себя. – Она просто сама еще об этом не знает. И не хочу я хороших. Я лучшую хочу.
– А к кому ты яйца подкатываешь-то, Сабир? – спрашивают пацаны.
– Я, по ходу, втрескался в переводчицу нашу, Александру…
– О-о-о, ну все, – смеется Колос, – потеряли пацана. Она при мне Димону нашему сказала, что терпеть не может хоккеистов, потому что у всех нас самомнение больше члена, а ей наоборот надо.
Ух… Горячая! У меня опять в штанах тесно, да что это такое… Кипяток Александра, просто кипяток.
– А у меня наоборот, – смеюсь, а потом слушаю еще три истории, как и кого она отшила. – Вы к ней все подкатывали, что ли? – удивляюсь тому, что чувствую внутри ревность. Откуда? С чего вдруг? На правах кого? Чувство едва уловимое, но оно есть. Это уже конечная или еще можно немного пожить в спокойствии?
– Конечно, – кивает Влад. – Тут одиноких не так много осталось, а девчонок разбирают быстро. А мы тоже любви хотим.
– От нее не хотеть, – хмурюсь, предупреждая всех и сразу на берегу, что Саша – моя. Будет. Когда-нибудь обязательно.
– Да туда и не полезет никто больше, – снова смеются. – Это ты у нас бессмертный, похоже, раз пешком под бронепоезд собрался.
Сразу видно – ничего в девушках не понимают! Просто надо найти подход! Найти бы только…
Переодеваемся, еще трещим обо всем подряд и идем на лед. Палыч первый с мучениями, потом Сергеевна издеваться придет.
Тренер наш без настроения сегодня, но это явление частое, поэтому особого значения не придаем. Главное – не косячить, а то получить можно сильнее обычного. В остальном все по-старому, разминаемся, по кругу с ускорением, работаем на вратарей, а потом…
– Виктор Павлович, позволите поприсутствовать?
Все оборачиваются на звук: возле Палыча стоит наш спортивный директор и что-то говорит ему, но уже тише, мы не слышим. Палыч кивает, видимо позволяя, и я уже хочу отвернуться и продолжить тренироваться, как зависаю прямо посередине льда. Потому что следом за директором входит какой-то хрен, а рядом – Саша.
Куда в холодильник-то в одном легком костюме притащили? Ну?!
Стою злюсь на дурость и мужиков, и самой Александры и вздрагиваю от громкого:
– Сабиров! У тебя тренировка закончилась? – орет Палыч, громко свистнув.
– Нет, извините, – бросаю ему и пытаюсь привести себя в чувства. Надо работать, черт возьми, я за двадцать пять лет занятий хоккеем на тренировках ни разу не косячил, а тут с первой секунды – и сразу залет. И это залет, да! Причем серьезный!
Палыч снова дает нам двадцать кругов на