А вот какие события предшествовали этому, – причем события, говорящие о значимости установления мира на юге России? Имеющие, между прочим, прямое отношение к годам сороковым XX века! – ведь все, как известно, в Истории развивается во взаимосвязи, когда ничего из ничего не бывает… Еще каких-то десяток – два лет назад обстановка в мире складывалась следующим образом. Америка освободилась от Англии, но попала в другие объятия – объятия иудеев, которые заняли ключевые посты в финансовой сфере, а, значит, и начинали активно управлять политиками (и политикой), с дальнейшим прицелом управлять всем миром. Для этого нужно было только умело манипулировать процессами, сталкивая страны… А мирное, разумное управление народами, построенное на доверии и чести – было для желающих заполучить чужие богатства и сверхвласть опасным, так как лишало их всяческих перспектив. На Европейском континенте бушевали организованные с помощью заинтересованных американских (читай правильно) сил наполеоновские войны, а на юге – в Средиземном море – безбоязненно орудовали пираты. В ту пору Греция, как и Балканы, находилась под оккупацией Оттоманской Турции. Великими державами, игравшими важную роль в этом регионе, по-прежнему являлись Англия и Франция. За ними следовали Россия, Германия и Австрия. И с точки зрения России подобное распределение было неправомерным, поскольку подразумевало вражду; тогда как Александр I предусматривал мирное сосуществование стран Средиземноморского бассейна, независимо от религиозного вероисповедания. Существовавшие тогда противоречия между этими странами иногда прекращались и заключались союзы и соглашения (главной заботой европейских и азиатских государств в этом регионе было определить, кто же займет тот вакуум, который оставляет после себя «больная» Турция, т. е. кто будет распоряжаться и диктовать условия).
Александр I, достойный внук своей бабушки Екатерины II, тонко проводил политику, рассчитанную на десятилетия вперед. Пожалуй, самую верную характеристику ему дал близко знавший его Карамзин, написавший после смерти Государя следующие проникновенные слова: «Я любил его искренно и нежно, иногда негодовал, досадовал на Монарха, и все любил человека, красу человечества своим великодушием, милосердием, незлобием редким». А председатель Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцов добавил: «Правление его «ознаменованное делами беспримерной славы для отечества, во веки веков будет сиять в наших