ЕГО, остров, не видно и не слышно. ЕГО нет на картах. Корабли пересекают ЕГО, как туманность, не причиняя себе вреда, а он остаётся, как отражение в зеркале, не замечая корабли, проплывающие лодки и яхты. Их не существует друг для друга в реальном мире. Наверно так и выглядят разные измерения. Единственное, что замечают люди, проплывшие сквозь туманность, так это непонятное, необъяснимое, но такое приятное ощущение душевной лёгкости.
Здесь всё, как в обычном городе для людей. Также восходит солнце, ночь меняет день. Льёт дождь, иногда с грозой, на небе видна радуга. Зима наступает после промозглой осени. Проходит весна, за ней наступает цветущее лето. Как и люди, каждый инструмент, живущий на острове, со своим характером, скорей всего «музыкальным».
Эта история происходит в гостином зале очень старинного дома, напоминающего маленький за̀мок, в естественном, классическом стиле. При входе из коридора в это «пристанище» ежевечерних посиделок, Вас «встречает» огромный камин, «жерло» топки которого чернеет закопчёнными кирпичами, а на полке из массивных плит стоят старинные вазы и разнообразные статуэтки античных героев. Тяжёлые, похожие на сценические занавесы, портьеры, с воздушными, лёгкими гардинами, открывают просторы ухоженного небольшого парка, обозримые через большие, узорчатые стекла окон, по которым с наружи сегодня стекали тонкие струйки начинающегося дождя. Стены украшают картины и гобелены. В промежутках между ними, поблёскивая золотом, красуются подсвечники, повторяющие изящество закреплённой под потолком жирандоль с огромными, хрустальными подвесками, разноцветные отблески от которых добавляют потолку некий вид звёздного неба. Язычки пламени, зажжённых к вечеру свечей, при любом лёгком дуновении, «выбрасывают» маленькие черные облачка, загадочные тени которых, как в сказке, исчезают в темных углах резных потолочных балок. На мраморном мозаичном полу комнаты, утопая фигурными ножками в ворсе ковра, расставлена мебель: кресла с драпированными подлокотниками и спинками, прошитыми золотыми нитями и закреплённых латунными гвоздиками в виде соцветий. Неимоверных размеров кожаный диван. Напротив камина кушетка с небольшой подушечкой. В центре комнаты на огромных ножках в виде львиных лап стоит стол, вокруг которого, как в хороводе, приставлены стулья. В углу – античный буфет, описанием которого мы займёмся немного погодя, так как он имеет огромное значение к вечернему чаепитию. Лестница на второй этаж, похожая на деревянный водопад, ступенями «падает» из тёмного проёма, упираясь в край освещённой части комнаты. У противоположной от камина стены, огромные часы. С тихим щёлканьем за стеклом дверцы качается маятник, украшенный фарфоровой вставкой, на которой изображены буквы, переплетённые изящными вензелями. На цепочках, из мелких звеньев, висят две гирьки идеальной цилиндрической формы, дополняя красоту часов золотым блеском. Циферблат с ажурными стрелками, которые круглосуточно показывают до изумления точное время, а внутренний механизм каждые полчаса подтверждает это, наполняя дом приглушенным, никогда не раздражающим боем.
Подробное описание интерьерной атмосферы позволяет более полно почувствовать дальнейшие диалоги и характеры участвующих в рассказе героев. И так, начинаем…
Часть 2.
В камине догорали дрова, в гостиной было тепло и уютно. Горящие поленья наполнили весь дом еле уловимым «дымным» запахом. Облокотившись на мраморную полку камина, стоит Контрабас. Рядом в кресле расположились Скрипка и Банджо. Он все время одной рукой поправляет сползающий с гладких боков сидящей рядом соседки тяжёлый плед, при этом другой рукой держит книгу. Огромная Балалайка – контрабас, ближайший «звуковой» родственник Контрабаса и прямой родственник Балалайки, задумчиво стоит напротив окна, изредка поглядывая на вульгарно расположившуюся в соседнем с окном кресле Балалайку. Две Гитары уютно полулежали, облокотившись на огромные кожаные подлокотники дивана. Одна поблёскивает шестью, а другая двенадцатью струнами. С другой стороны камина сидит в кресле скромная Виолончель. Не считая иногда приходивших гостей, это были постоянные жильцы огромного, уютного дома.
– Сегодня таки сносная погода, не такой сильный ветер, – пробасил Балалайка – контрабас.
– Если ты считаешь эту промозглость сносной, то я разочарована в твоём восприятии погоды. Да что с тебя взять, – с поддельным раздражением сказала Балалайка.
– Как всегда вечер начинается с хамоватости этой трёхструнной коробки, – продолжил с улыбкой Балалайка – контрабас.
– Друзья мои. Пора уже привыкнуть. Тяжело передать эмоции тремя струнками, – раздался голос шестиструнной Гитары.
– Ты не далеко от меня ушла, – заметила Балалайка.
– Ну, давайте, начнём вечер с подсчёта струн и их количество переносить в сравнение с интеллигентностью и воспитанием,– включилась в разговор двенадцати струнная Гитара.
– Кто там сравнивает воспитание и интеллигентность с количеством струн? – раздался из