Я закрыла глаза. Мне предстояло действовать радикально – изгнать Надю с поля зрения до возвращения Паши. Оскорбление придумать? Слова не лезли. Я уставилась на Надю – широкая улыбка, как на растёкшемся отражении, и лицо, узкое, как рубильник. Я не понимала, как она могла быть симпатичной, но она цепляла… какой-то образ на грани. Что в ней особенного? Она – щербатая, как бабкина родственница – нафталинщица тётя Люда. Я вглядывалась, а Надя решила, что я её не узнаю. На её лице жили светлячки. Иначе я не могу объяснить выгоревшие пятна. Она приблизилась. Пятна исчезли. Это свет играл? Я совсем запуталась. Она сделала шаг ко мне, я невольно отшатнулась.
– Ты чего? Не узнала?
Лицо Нади, любопытное и внимательное, как у котёнка. В глазах сверкало битое стекло, что смягчило мрак её карих глаз. Первым моим желанием было поговорить с ней, а не прогнать. Я не понимала, что смотрит на меня, душа или машина. Её ресницы, как стрелки компаса, указывали только на меня. Курс на дружбу? Между нами циркулирует ток. Она любуется мной, как насекомым, нанизанным на булавку. Я опустила глаза. Надя переезжала, меняла города. Хотелось расспросить о её путешествиях. Но придумать оскорбление, чтобы прогнать Надю, оказалось сложнее.
– Уходи.
– Всё хорошо, – прошептала она. Улыбка её пульсировала и, казалось, совсем погаснет на ветру.
Я должна побороть свою симпатию к разлучнице. Слабо? Для неё мои неудачи – победы. «Всего лишь важная спирохета», – напомнила я себе. Я привыкла, что мои враги бестелесные скрипучие тени и шорохи. Я не в силах крикнуть: «Вон!» Неужели я хочу, чтоб она осталась? Я уставилась на краску, липкая, как Надя. Дрожь. Кисть дёргается зигзагами, как больная. Краска пузырилась серебром – знак? Пусть останется, посмотрим… Надя может быть полезной. Я скопирую её взгляд, улыбку – потренируюсь у зеркала. Хочу понять её тайну. Откуда эта власть? Стану её тенью, болью! Я научусь всему. Пашка. Он ещё не знает, во что я превращаюсь. Я не монстр. Я просто влюбилась.
– Чего тебе?! – не выдержала я.
– Мы с тобой за одной партой сидели на математике. Помнишь? – вкрадчиво допытывалась она.
– Припоминаю…
Надя улыбнулась.
– Ты уже закончила? Чего стоять, краской дышать?
Я отвела Надю в сторону – к месту, куда были свалены садовые инструменты, ветошь и бутылки растворителя. Пейзажик в самый раз! Что ей делать среди помойки? Всё работало на мой план! Она – чистоплюйка, побудет со мной и уйдёт красоваться в другое место. Видимо, мою улыбку от хищной задумки Надя приняла за мою радость от нашей внезапной встречи.
– Ты такая чумазая! – её взгляд упал на толстовку, которую я не щадила, и практически уничтожила краской. – Может это может? – она указала на растворитель, но не решилась притронуться своими чистенькими ручками. Я не растерялась. Тонкая струйка растворителя выплеснулась на Надину юбку.
– Ой, прости, –