Другое дело – Азамат.
– Старик, правду говорят, что ты уже четверть века воюешь? Что ты в твоих афганских горах первым партизанить начал? Тогда тоже молчал? Ладно, молчи, уважаю тебя, старик. Только как ты теперь обратно к своим доберешься? Да, Аллах милостив, понимаю, только ты ведь теперь еврей! Ха. А похож…
Азамат наконец принес паспорта. Он, конечно, удивлялся: за эти корочки еще старого, советского образца человек Большого Ингуша взял едва не больше, чем за «спецтехнику» – детали мощного радиопередатчика, что им надлежало переправить под Грозный. Чеченец знать не знал, куда и зачем отправится потом с новыми корочками группа Черного Саата, да, казалось, и Керим не ведал того, отдавая доллары за четыре красные книжечки, которые у них в Ханкале недавно можно было взять за копейки на рынке. Но тем более, расплачиваясь с посыльным Ингуша за паспорта, Азамат укрепился в почтении к Пустыннику.
Окружала его какая-то тайна, важная и ценная. Очень ценная. По паспортам (в которые Азамат заглянул исключительно по делу, дабы не думал Большой Ингуш, что они тут лохи какие-то) – по паспортам выходило, что и Керим, и Мухаммед-Профессор, и Черный Саат, и даже Карат вовсе были не афганцами, не йеменцами, не ингушами, на худой конец, а натуральными евреями. Азамат никогда в жизни не видел живых евреев, хранил его Аллах, но по разным, частью темным и противоречивым рассказам составил себе представление об этих могущественных врагах всего правоверного человечества, обладающих тайной силой. Азамату казалось, что загадочный Пустынник похож на такого вот «иврея». И потому ему не понравилось и даже испугало его, когда Рус принялся потешаться над Керимом, наконец-то найдя повод более подходящий, чем нежелание есть мясо.
– Я вот все думал, думал, старик, на кого ты похож. А теперь понял я все про тебя. На еврейского жида! То-то бормочешь, бормочешь, на барана у тебя не встает и борода мягкая. Нет, Азамат, такой дойдет, жидам в России везде дорога.
Азамат с сомнением качал головой. Рус, конечно, не ему чета, в Петербурге учился, образованный, но доходил до него слух, что есть в соседских казачьих местах лихие куреня, так к ним чеченом лучше попасть, чем евреем.
– Ты отстань от него, Темирбулат. Что тебе с того, что не нужно ему твоего барана? Нам же с тобой больше мяса достанется… А ты, старик, паспортом особо-то не свети. И имя новое свое выучи, чтоб произносилось внятно. Большой Ингуш передал, что вы – горские евреи, по-русски непросто вам говорить.
– Как там твоя фамилия? Да, самая афганская у тебя фамилия, – не унимался Рус. – Вот он ты какой, воин джихада Моисей Шток.
– Отправляйся, добрый человек, – прервал молчание Пустынник, посмотрел