Но время все расставляет по местам. Давно уже забыты трудности, с которыми толковый словарь Владимира Даля сталкивался при рождении и развитии. Теперь выражение «а у Даля сказано» означает высочайшую степень авторитетности в вопросах русского языка.
Осенью 1871 года с Владимиром Ивановичем случился первый легкий удар, после чего он пригласил православного священника для приобщения к Русской православной церкви и дарования таинства святого причащения по православному обряду.
Таким образом незадолго до кончины Даль перешел из лютеранства в православие. По этому поводу его почитатель и друг известный русский писатель XIX века Мельников-Печерский восторженно замечал, что Даль был «с юности православен по верованиям». Он воспроизводит по памяти длиннейшие восторженные гимны, в которых Даль воспевал православие и поносил лютеранство.
Но исследователи при этом непременно вспоминают, что слова Даля о намерении перед смертью принять православие, чтобы не пришлось «тащить его труп через всю Москву на Введенские горы», где находилось лютеранское кладбище, тогда как жил он возле православного Ваганьковского – «любезное дело – близехонько».
Нам кажется, что при всем своем правильном отношении к православию Владимир Иванович в данном, редком для него случае проявил как раз датскую – «немецкую» – черту своего характера, ответственность и аккуратность.
Но главное, конечно, не в отношении великого титана духа к религиозным обрядам. Основным содержание его жизни была, как это ни пафосно звучит, любовь к народу, ко все трем русским народам – великорусскому, малорусскому, белорусскому.
Недаром же Виссарион Белинский писал о нем: «К особенностям его любви к Руси принадлежит то, что он любит ее в корню, в самом стержне, основании ее, ибо он любит простого русского человека, на обиходном языке нашем называемого крестьянином и мужиком. Как хорошо он знает его натуру! Он умеет мыслить его головою, видеть его глазами, говорить его языком».
Ему вторит великий земляк и друг Владимира Ивановича Даля Николай Васильевич Гоголь:
«Каждая его строчка меня учит и вразумляет, придвигая ближе к познанию русского быта и нашей народной жизни».
Казак Луганский ушел из жизни 22 сентября 1872 года в возрасте почти семидесяти одного года и похоронен на Ваганьковском кладбище Москвы рядом с женой.
Эпитафией на его памятнике очень хорошо послужили бы слова еще одного русского гения – Ивана Тургенева:
«Итак, мой бывший начальник по Министерству внутренних дел Владимир Иванович Даль приказал долго жить. Он оставил за собою след: “Толковый словарь” и мог сказать: “Exegi monumentum”. Но на кресте, воздвигнутом на его могиле, старославянской вязью написано просто: “Владимир Иванович Даль”».
– Слушайте, – Донна поднялась и начала нервно расхаживать по залу, – числить Даля за Донбассом, конечно, очень почетно и лестно,