Добрая фея короля Карла. Владимир Москалев

но не успел: сзади его быстро настигал тот, за кем они гнались. Солдат обернулся и от неожиданности забыл даже про свой лук: на него летел рыцарь с булавой в руке. Надо принимать бой. Но как увернуться от диковинного оружия? Такому бою, считай, никто не обучен. Можно увидеть, когда и куда летит клинок меча, хватает доли мгновения, чтобы отразить удар. Но как будет бить булава? Страшное оружие! И воин, впустую махнув мечом, пропустил удар: короткое стальное лезвие обрушилось ему на голову, затем на шею… и еще раз. Брызнула кровь. Зашатавшись, он повалился на бок, но всадник не дал ему упасть: сначала схватил поводья лошади, чтобы не убежала. Так и подъехал к кустам, где ожидала его незнакомка, – ведя в поводу каурого жеребца. Остановившись, спешился.

      Какое-то время они в молчании глядели друг на друга: он – почти без интереса, она – с восхищением, выразившимся в признательности:

      – Благодарю тебя, всадник. Но давай уедем отсюда: они могут выслать других верховых.

      Последовало возражение:

      – Никто и не подумает искать двух солдат: поймав добычу, им вздумалось развлечься с нею; разве не так?

      – Как ты узнал, что это солдаты, а не рыцари?

      – Рыцарь не стал бы пускать вдогонку стрелу.

      – Чего еще не стал бы он делать?

      – Убивать безоружного врага, к примеру, или пятнать руки кровью женщины.

      – Ты благороден и, похоже, вовсе не знатен. Покинем все же это место.

      – В тебе говорит прежний страх. Но отсюда хорошо просматривается деревня. Увидев погоню, мы скроемся в лесу; они не рискнут сунуться в чащу.

      Взгляд всадника изменился: он уже с любопытством стал разглядывать незнакомку в длинном платье, перехваченном черным поясом. Она в ответ на это, отбросив восхищение и сощурив глаза, внезапно с вызовом вскинула подбородок.

      – Что смотришь на меня так? Не думай, подол задирать перед тобой не стану.

      Всадник рассмеялся:

      – С чего ты взяла?

      – Ты ведь спаситель. Чем же иным мне отблагодарить тебя?

      – Мне не нужна благодарность такого рода.

      – Зачем же тогда спасал?

      – К сказанному ранее прибавлю: рыцарь обязан защищать слабого, его учат быть нетерпимым к произволу или насилию.

      – Тебя тоже учили?

      – Сию нехитрую науку я познал сам без особого труда. Мне не преподавали правил поведения и не посвятили в рыцари в свое время, так уж вышло. Сеньор, которому я служил, оказался бесчестным негодяем, и я ушел от него, не дожидаясь обряда. Позднее я поменял шапочку на шлем и серебро на золото[8]: меня посвятил в рыцари за воинские заслуги дофин Карл во время битвы при Пуатье. Ему уже грозил плен. Я спас его тогда, от души поработав булавой. Тогда он трижды ударил меня мечом плашмя по плечу и произнес: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа!» И вот я рыцарь! Позднее дофин пожаловал мне герб, и его утвердил герольд. Таких, как я, называют рыцарем битвы.

      – Не удивляюсь: ловко ты сразил того, второго. Но какой странный герб