Да, все же местность, где находился Титаник, не являлась Раем, а, напротив, несколько иным местом. Оно было земным. Из этого следует, что пароход только что появился на свет и едва ли пришел в сознание. О радость! И все же, каково его предназначение? – лайнер вновь задался этим вопросом. При том Титаник понимал, что он пароход и, судя по всему, тех же габаритов, что и собрат.
Ах да! Собрат! Необходимо привлечь его внимание. Но лайнеру было весьма неловко от мысли, что беспокоить спящего – нехороший и бестактный поступок. Но что же делать в том случае, если сэр уйдет в ближайшее время, и Титаник более не узнает ничего ни про себя, ни про этот новый и удивительный мир? Конечно же не было ни единого "пути обхода" в данной ситуации, поэтому с великой робостью пароход произнес:
– Прошу прощения, сэр! Сэр!
Тот молчал и не подавал никаких признаков активности. Тогда лайнер присмотрелся, стараясь разглядеть его носовую часть. Она была практически не видна. Но поскольку корабль не отзывался, становилось ясно, что он действительно витал в мире грез. От этого факта не становилось лучше – на место стыда пришел конфуз. Теперь отогнать мерзкое чувство казалось невозможным. Однако если Титаник уже попробовал добиться внимания собрата, то решено было попытать удачу вновь.
– Сэр? – осторожно обратился к нему пароход.
О нос вдруг ударил сильный ветряной порыв, заглушив робкую речь. Быстро стремящийся воздух издал прекрасное пение, проникнув в открытые окна. Проходя через коридоры прогулочных палуб и выбегая из них прочь, он спешил далее, оставляя после себя лишь холод. Но холод этот был добрым и ласковым, ведь являлся одним из первых ощущений новенького лайнера. Борта его, благо, не были чувствительными к ледяному мартовскому ветру.
Заметив, что тот немного поутих, Титаник вновь воскликнул:
– Сэр! Мне хотелось бы узнать что-то от Вас… Сэр!…
Именно в этот момент и свершилось желанное. Спящий пароход слегка качнулся на воде и в миг пробудился. Еле заметный взгляд его устремился на второй лайнер. Он посмотрел всеми своими иллюминаторами, всеми клюзами, и во взгляде его читалось искреннее удивление. Титаник смутился этого взора, понимая, что прервав сладкие сновидения судна, мог невзначай разозлить его. Еще немного и вот-вот эмоция непонимания сменится этой самой злобой… Но нет! Пароход наоборот не желал как-либо проявлять грубость.
В таком случае Титаник осторожно, все с той же робостью в голосе поздоровался:
– Доброго дня, сэр! Простите, что потревожил Вас и Ваш сон. Но… мне бы хотелось поговорить… то есть… спросить Вас о чем-то…
– Здравствуй… – с прежним удивлением ответил ему пароход. – Неужели я… Ох, прошу прощения! – Теперь же лайнер заговорил обрадованно. – Боже! Я застал момент огромного счастья! Всевышнему слава, что смог дождаться твоего пробуждения!
Он немного помолчал, видно, претерпевая небывалую