Ясли и детский сад – это такое место, куда сплавляют детей, мешающих взрослым жить. Там они «варятся в собственном соку», как сказала одна из мамаш. В детском саду есть воспитательницы, и они тоже чьи-то мамы, только ещё страшнее.
В поликлинику лучше не попадать, какая-нибудь тётя в белом халате обязательно сделает больно.
Школа – интересная штука, занимательная. Там много разных детей, которых мальчик любил изучать, сравнивать между собой, наблюдать за их поступками. В пользе школы Марк убедился сразу, как только туда попал. Его научили читать, а он так об этом мечтал, листая свою любимую книжку с красивыми картинками и пытаясь по ним понять сюжет. И вот теперь он во всех подробностях знал захватывающую историю Робинзона Крузо.
Марк тихо сидел в своей комнате, в шалаше из одеял и подушек, листая заветную книжку и подсвечивая фонариком. К маме пришёл мужчина, а это значило, что выходить из комнаты и обозначать своё присутствие никак нельзя, даже по нужде, пока гость не покинет квартиру.
Мужчина – это такой человек, принимая которого мама заливисто смеялась и говорила чужим ласковым голосом. Она обнимала его и даже целовала, а после они шли в мамину комнату и оттуда раздавались странные звуки: скрип кровати, стоны, иногда даже крики. Но мальчик хорошо знал, что интересоваться нельзя, а то получишь таких затрещин, что век помнить будешь.
Первым любовником Алевтины был заместитель начальника станции, солидный мужчина средних лет, женатый, любитель красивых сотрудниц и дорогого коньяку. Последний его и погубил, но прежде чем произошло это трагическое событие, он успел подсобить своей любовнице с должностью старшего кассира и получением отдельной двухкомнатной квартиры.
За ним последовал капитан дорожной милиции. Алевтина так и осталась неравнодушной к мужчинам в форме, и Сашку за это только и полюбила. На нормальные семейные отношения она не рассчитывала, но и одинокой быть не хотела: меняла любовников одного на другого, кровь бурлила в молодом теле, а красота работала безотказно.
Не будь Марк таким понятливым ребёнком, Алевтина забила бы его до смерти, так и не изменив к нему своего отношения. Материнские чувства молчали, особенно в свете того, что замуж ей не светило. Ласковых слов у неё для мальчика тоже не находилось, разве что только на людях, где она хотела казаться примерной мамочкой. Марк с рождения привык к двойной манере поведения мамы и считал это нормой, другой жизни он просто не знал.
Алевтина слегка притормозила с унижениями, только когда однажды в детском саду на вопрос какой-то женщины: «Как тебя зовут, мальчик?» – Марк уверенно ответил, что зовут его Зародыш и Гнида.
– Ой, он