– Ладно, иди. На воздухе хоть бы посидела. А то целый день в кафе торчите, только дым нюхаете.
– Ну, бабушка, не ругайся, тебе же нельзя нервничать, – я обняла её за плечи и звонко чмокнула в щёку. Это всегда поднимает ей настроение.
– Мне нервничать уже нечем, Лерочка, – устало улыбнулась бабушка и похлопала меня по руке. – Иди, подыши.
4. Буря
Небо уже порядочно посерело, слышно даже, как ворчливо гудит на чердаке ветер, словно его закрыли там, как непослушного мальчишку. Волны накатывают с удвоенной силой, а дождь всё никак не начнётся. На террасе я взялась за ручку стеклянной двери, чтобы выйти к родителям и Маркуше, – все трое обнаружились на лужайке, но застыла на месте. Что-то не так. Как будто передо мной возвели дополнительную дверь и не оставили ключа, чтобы её отпереть.
Я не слышала, о чём они говорили, да в этом и не было никакой нужды. Несложно догадаться – ссорятся не на шутку. Угрюмая мама на деревянном раскладном стуле, нависший над ней папа с её мобильником в руке. А Маркуша, неуклюжий как цыплёнок, носится вокруг них, изображая самолётик. По глазам видно, что довольный. Сосредоточенно летает, старается, ждёт, когда родители заметят и похвалят.
Папа всё трясёт телефоном у мамы перед лицом, а она смотрит с вызовом и лишь изредка кивает или что-то восклицает. Хорошо, что есть стеклянная дверь и та, вторая, сквозь которую мне ни за что не пройти и ничего не услышать.
– Может, надо Маркушу забрать?
Я вздрогнула и резко обернулась: это незаметно подкралась Маркушина няня, Наташа. По-моему, её потому и взяли, что она ходит на цыпочках, будто её и вовсе нет в доме, или нарочно прячется от нас целый день. Зато у неё всегда добрый сочувствующий взгляд. Так она смотрит на всех. На бездомного котёнка, на Маркушу, когда тот хочет подобрать в парке червяка, а нельзя, на бабушку, когда она пытается доказать маме, что вода из банок с серебряными ложками лучше, чем из фильтра, и на меня, когда родители смеются, что если бы в море обитало чудовище, его бы давно отловили.
– Зачем? – спросила я. Всё ведь нормально. Сейчас они помирятся. Дался папе этот телефон! Почему он никак не перестанет размахивать им, как каким-нибудь пистолетом? И потом, мы не можем забрать Маркушу, тут сама собой выросла невидимая дверь.
– Мне неудобно. Лучше ты его приведи, а то скажут, что я подслушиваю, – прошептала Наташа, чуть подтолкнув меня вперёд. Она очень боится потерять работу, потому что любит Маркушу, как своего. Всех бы червяков для него собрала, если бы мама позволила.
– Тёть Наташ… – начала я, но не успела закончить.
Неожиданно папа с размаху шарахнул телефон на траву, наступил на него и принялся топтать и давить, как таракана. Телефон оказался крепким, и папе понадобилось не меньше минуты, чтобы превратить его в пластиковую лепёшку.
Маркуша остолбенел. Будто у его самолётика отказали двигатели. Мама вскочила со стула, прокричала что-то папе чуть ли не в самое ухо, взяла Маркушу на руки и решительно двинулась к нам. Наташа поспешила скрыться с места преступления,