– Ну, хорошо, – раздался возглас с галёрки, – а в чём твоя правда жизни?
– Честно говоря, – признался Алексей, – в нашей команде при подготовке к сегодняшней встрече возникли разногласия по поводу двух великих полотен. Вот одно из них. Коля, будь добр, – обратился он к Бойцову.
И тот подал на экран изображение картины русского художника Александра Иванова «Явление Христа народу».
– Это творение более чем известно в Советском Союзе, – заговорил Алексей в проникновенном тоне. – Великолепная художественная техника и колорит! А сюжет какой?! Какая идея заложена! В отличие от безыдейной Моны Лизы. Ведь во всём мире униженные и оскорблённые, как сказал бы Достоевский, заждались такого героя. Даже учебник «История КПСС» признаёт, что Христос – фигура историческая. Трагическая и народная. А на мой взгляд, он – вообще первый стихийный и наивный коммунист. Где-то я его даже люблю. Как первого народного заступника. Теперь остаётся лишь добавить к Христу фигуры Ленина, Маркса, Энгельса – и реализм, та самая правда жизни – налицо. Однако, нашу команду в выборе данного полотна остановило только одно: построение коммунизма – преходящая задача. Вне всякого сомнения, что в перспективе коммунизм победит на всей планете, и тогда на первый план выйдут новые проблемы. Между тем, есть кое-что, даже более важное, чем коммунизм! Есть большие святыни!
И это громогласное и почти еретическое для советского общества заявление «горлопана-юриста» заставило онеметь даже тех, кто шептался в последних рядах. И уж точно – профессуру. И даже Эйбоженко поперхнулся собственным языком.
– …Есть непреходящая духовная ценность на все времена, – всех буквально заставил затаить дыхание Подлужный. – Сейчас мы вам покажем её художественное воплощение. Но прежде… Но прежде я просто обязан поведать вам о, казалось бы, маленьком происшествии, случившемся полчаса назад, чтобы доказать – за нашим шедевром стоит правда жизни…
И Алексей лаконично рассказал о встрече котёнка-потеряшки с его спасительницей Татьяной.
– …А увидев, с какой нежностью Таня смотрит на этого маленького оборвыша, – завершал краткое отступление от основной темы Подлужный, – я был безжалостно покорён этой чудной девушкой. И знаете почему? Да потому, что первое и главное воспоминание моего детства связано с этим: на меня так же, как Таня на котика, смотрела моя мама! Так наши мамы ласкали в младенчестве каждого из здесь присутствующих…
Алексей продолжал раскрывать свою задумку, но теперь зал не столько слушал его, сколько взирал на прехорошенькую ассистентку Димы Озерова. Татьяна, и без того не обделённая мужским обожанием, сейчас, вся пунцовая от переживаний, буквально утонула в океане внимания и любопытства сильной половины аудитории, а также в цунами женской ревности – второй части зрителей.
– …Канули в лету первобытно-общинный строй и феодализм, клонится к закату капитализм, восходит