На Рипербан я добрался уже в сумерках. Место было выбрано не случайно. Гамбург – портовый город, ему ничто не чуждо. Есть в нём и Рипербан. Место из тех, что называют «скользкими дорожками», – как Пратунам в Бангкоке или площадь Пигаль в Париже. Здесь за деньги утоляли самые низменные страсти. Но не все, а лишь те, что связаны с мочеполовой системой. Страсть к наживе или, скажем, к лицедейству здесь не утоляли. То же, что брались утолять, утоляли небрежно, на скорую руку, подгоняя и понукая, как жеребцов и беря деньги вперёд.
Здесь кривлялась и выкаблучивалась похоть. Плясала на подиуме вокруг столбов, мелькала на экранах мониторов и просто зазывала в провалы дверей. Престарелые сутенёры предлагали лежалый товар ценителям глубокой старины. Щеголеватые, с тонкими усиками, сутенёры помоложе выставляли цветных и экзотических особей пижонам разных мастей. Но в основном находил спрос по-немецки добротный, задастый товар из Средней Европы. Сюда стекались и прыщавые юнцы, и солдаты срочной службы, и отцы семейств, и облезлые отвергнутые сердцееды. Приходили и матросы с кораблей дальнего плаванья, и просто потерпевшие крушение – такие, как я. Здесь никто не обратит внимания на одинокого мужчину в мятой одежде с трёхдневной щетиной на щеках. Никого не удивит, что к оплате он предъявит пару фунтов стерлингов вместо положенных евро. К тому же, камеры видеонаблюдения здесь не приветствуются – отпугивают посетителей.
До встречи с Николашей оставалось ещё больше часа. «Генриетта Вторая», несмотря на неказистый вид, резвостью обладала изрядной. Не торпедный, конечно, катер, но с поездом «Москва – Воронеж» могла бы посоревноваться. Теперь предстояло где-то скоротать время. Я решил укрыться от посторонних глаз и зорких видеокамер за неприметной дверцей магазинчика для тех взрослых, которые, запрещая детям ковыряться в носу, сами себе кое в чём втихаря не отказывают. Думал, поброжу среди невостребованного товара под ослепшими, в паутине камерами да растворюсь в полумраке, как тень папаши Гамлета, оставаясь никем не примеченным. Но я жестоко просчитался. Внутри открылся залитой пронзительным, почти бенгальским светом гигантский секс-шопище с ярусами, балконами и двухместными примерочными. Этакий ГУМ с озорным ассортиментом. Отделы подробной детализации оттенков чувственности, как птенцы из гнезда порока, требовали покупателя к себе. «Попробуй так!», «возьми меня!», «тебе понравится!» – вопили они, перекрикивая друг друга.
Шарахаясь от особо назойливых, я устремился в секцию спецодежды, где намеревался найти выбор масок и головных уборов для ценителей бесчеловечного садо-мазо. Успокоился я, только натянув до подбородка кроваво-красный колпак палача с узкими даже для китайца