– Прошу вас, прошу вас, Владимир Федорович.
Генерал вышел из-за стола навстречу Забродину.
– Садитесь, Владимир Федорович, кофе, чай?
– Пожалуй, кофе. – Забродин с интересом посмотрел на Вадима.
– Простите, – улыбнулся Кафтанов. Генерал знал, что улыбка идет ему, делает его по-мужски интересное, но жесткое лицо мягким и обаятельным. – Прошу знакомиться. Подполковник Орлов Вадим Николаевич, он руководит у нас весьма серьезным подразделением. Руководство решило поручить ему это дело.
– Весьма рад. – Забродин, приподнявшись, поклонился Вадиму, сразу же оценивающе осмотрел его фланелевый югославский костюм, однотонный галстук и модную, с маленьким воротничком сорочку.
Видимо, внешний вид подполковника устроил его, и он посмотрел на Вадима с некоторой симпатией.
Кофе пили, перебрасываясь незначительными фразами: о погоде, сигаретах, ценах на бензин.
Наконец Забродин поставил свою чашку и расстегнул молнию на щеголеватой кожаной папке.
– У нас, работников искусств, принято говорить туманно, долго и не всегда конкретно. В вашем же доме любят факты. Я пришел с ними.
Забродин достал иностранный журнал в яркой обложке, раскрыл его.
– Вот здесь напечатана маленькая статейка об аукционе в Амстердаме в прошлом году. Вот что пишет некто Макс Линд, искусствовед и посредник при продаже антиквариата: «…Вторая по стоимости и интересу работа принадлежит малоизвестному художнику из России Лимареву, его миниатюра, безусловно, представила огромный интерес и оценена в десятки тысяч долларов, что почти уникально для вещи такого размера. Интерес к работам Лимарева необыкновенно велик, жаль, что произведения этого даровитого мастера так тяжело привозить из России». А вот каталог некоторых работ Лимарева, он переснят с цветных гравюрных листов из журнала «Столица и усадьба» 1910 года.
Забродин положил на стол перед Кафтановым красочно выполненный альбом.
– Да, – генерал раскрыл его, – бумага у них.
– Блестящая полиграфическая база, вступительная статья моя, они ее перепечатали из журнала «Искусство».
Вадим встал, подошел к столу генерала.
На каждой странице во весь лист были напечатаны овалы медальонов. Даже на фотографиях эмаль как бы светилась изнутри.
– Он сам варил эмаль, по своему рецепту, – сказал художник, – пожалуй, никому не удавалось добиться такого прозрачного, как бы мерцающего колорита. Его эмаль словно живая. Поэтому и работы его необычайно интересны.
– Вы уж нас простите, Владимир Федорович, – Кафтанов захлопнул альбом, – но не довелось нам слышать о Лимареве.
– Вполне естественно, вполне естественно.
Художник вскочил, нервно заходил по кабинету.
– Искусство, как и география, имеет свои открытия. Кто раньше ценил примитивизм Нико Пиросмани? Он дарил свой щедрый талант духанам, хинкальным, третьеразрядным кабакам. Он писал вывески и рисовал на старых кабацких клеенках. А сколько талантов погибло в так называемой «ляпинке»!
– Вы