– Моя хозяйка не желает никого видеть, – паря перед дверью, грозно сказал гомункулус.
– Прикажите, и я разрушу чары этой мухи, – сказал фамильяр хозяйки дома, шишигами принявший облик змеи. Защитную формацию фамильяра не мог разрушить маг человек, каким сильным он бы ни был, даже после смерти магия фамильяра, направленная на защиту своего хозяина, не исчезала. Магию фамильяра мог разрушить только другой фамильяр. Сами по себе слуги магов не вредили другим и пользовались магией лишь для защиты своего хозяина, ведь если маг умирал, погибал и его фамильяр.
– Не нужно, Роро, оставим девочку в покое, пусть разберется со своими чувствами, – сказала герцогиня и ушла.
– Муха? Ремеш-ш-шок кожаный… шшш, – зашипел на змея Лами. Убедившись, что приказ выполнен, он вернулся к хозяйке.
– Вечером мы убежим отсюда и вернемся домой, соберем вещи и убежим и оттуда, – сказала Роза.
Из окна девушки открывался вид на задний двор имения, где под проливным дождем вторые сутки стоял прикованный Алан. Роза так и не вышла из комнаты за целый день и не принимала еду, которую приносили ей слуги.
Герцогиня Мария стояла в кабинете мужа и смотрела в окно на своего сына. Женщина ощущала глубокую тревогу и тяжесть в сердце. Её сын, Алан, наказанный столь жестоким образом, продолжал стоять под дождём в заднем дворе имения. Струи воды стекали по его лицу, но он держал голову высоко, несмотря на ужасное страдание. Мария знала, что это наказание должно стать уроком, но её материнское сердце разрывалось от боли.
Она перевела взгляд с окна на кабинет, наполненный семейными реликвиями и предметами роскоши. Гобелены, украшавшие стены, казались впитывать её безмолвное отчаяние.
– И долго ты собираешься наказывать нашего сына? – спросила женщина мужа.
– До тех пор, пока он не осознает свою ошибку или хотя бы эта девочка не простит его. Как она, кстати? – спросил герцог.
– Все так же сидит в комнате и не выходит, даже еду не принимает, – ответила женщина.
– Если она откажется выйти замуж за нашего сына, ее отец не упустит возможности содрать с нас что-нибудь, – переживал герцог Амсери.
Дождавшись ночи, Роза открыла окно и, соорудив из постельного белья что-то наподобие лестницы, привязала один край к ножке массивной кровати, а другую перекинула через подоконник на улицу.
– Лами, пошли, – тихо позвала она своего фамильяра. Взобравшись на подоконник, она свесила ноги через окно.
Алан стоял, прикованный к каменным обелискам и лишенный возможности пользоваться магией, на самом видном месте. Его отец решил, что так сможет и сына наказать, и на жалость невестки надавить, чтобы она поскорее простила нерадивого сыночка. Но вот уже вторую ночь он должен нести наказание. Его руки затекли и болели, по телу пробегала дрожь из-за прохладного ночного ветерка, а мокрая из-за дождя одежда неприятно прилипала к телу.
– Вот же напасть, она сидит сытая в тепле, а я мерзну и умираю с голоду. Как можно быть такой бесчувственной?