– Аэлорн! Позвольте выразить вам восхищение, мой друг, опять у вас ягдташ полон.
– Пустяки, милейший. Горько признаться, но наследник снова меня обошёл.
– Ах, это просто невыносимо, его проклятый сокол бьёт без промаха.
– Разве это удивительно? Птица выучена в Троллидоре.
– Всегда ему достаётся самое лучшее… Не то чтобы я завидовал, вы меня понимаете, но… как-то несправедливо.
– О какой справедливости вы толкуете, если речь про принца…
– Сюда, сюда! Скачите к нам, мы давно ждём вас!
– Туру туру туру-ру! Ту-ту-ту ру-ру-у-у-у… – в последний раз прогудел сигнальный рожок.
Эльфы от озера со всех сторон стекались к месту встречи. Демонстрировали друг другу связки дичи, мерялись добычей и хвастались ловчими соколами и ястребами. Под ногами лошадей прыгали пойнтеры.
– А он его влёт!
– Не успела стая подняться, как трое моих уже сидели на трёх тушках!
– И вот я срываю колпачок…
– Эверленн, вы победили и в этот раз?
– Право, здесь нет моей заслуги, друзья, – к прогалине выехал юноша с крупной птицей на руке, – этот сапсан поистине достоин королей.
Охотник любовно подул на перья сокола, и тот встопорщил их на крапчато-сизой спине, переступив по перчатке. Звякнули золотые бубенцы.
– Как его зовут?
– Шахид.
– Это опасное имя, имя смертника. Он у вас разобьётся.
– Да что вы!
– Непременно разобьётся. Предлагаю обмен: два моих лучших кречета за вашего.
– Помилуйте, Аэлорн!
– Пять. На выбор. И Визирь в придачу.
– Милостивый государь, не сочтите за дерзость, но Шахид это подарок брата, и я не расстанусь с ним ни за что. А что касается первенства, то… о-ох! – юноша шатнулся в седле, словно его ударили в сердце: радужный голубок прянул к нему с небес, кувырнулся и исчез. Пойнтеры взбесились от злости и залаяли, пугая лошадей.
«Дурной вестник. Какое-то несчастье…»
– Ваше высочество, очнитесь! Вам нехорошо? Может быть, одолжить духи?
– Соблаговолите принять мои извинения, господа, – возвысив голос, молвил Эверленн, – но я вынужден покинуть ваше благородное общество. Отправляйтесь во дворец, милорды, и захватите мой ягдташ. Жаль будет, если дичь пропадёт».
– А ведь смог! Удержался! «Эльфятина» присутствует, но никаких – внимание! – НИКАКИХ «остроухих, златокудрых, прекрасных, как день, божественных перворождённых»! Ай да молодец я!
Он так по-детски радовался своей маленькой победе, так трогательно веселился, что любой, кто стал бы свидетелем этого, прослезился б.
– Возьму с полки пирожок.
Самое удивительное, что под рукой материализовалась полка. А на ней фаянсовая тарелка с отбитым краем. А на тарелке румяный пирожок.
Он рассеянно взял его и надкусил.
– С капустой. Славно. Главное было