– Эй, охотники! В это время уже на белковьё выходить надо, а вы всё храпите! Так спать будете – ничего и не добудете!
– Встаем, встаем! Ты нам будильник дай с собой, – потирая глаза, ответил Саня.
– А где его взять-то? Там, паря, печку топить надо, так что будет вам там холодный будильник.
Заседлав коней и накинув сумы, они уложили продукты и вещи, приторочили к сёдлам топоры, мешки с овсом, канистру с керосином и верёвки, затем отвязали собак и расселись по коням. На этот раз Лёшка не сплоховал и сел как положено, однако его старый мерин, на которого поменяли серого жеребца, постоянно отставал, и Саня, сломав прут, протянул его Лёхе.
– Во тебе, начнёт дурака валять, так по ляжкам ему, да с оттяжечкой!
– Понял!
Прописанное лекарство подействовало моментально, и мерин стал иногда даже переходить на рысь. До полудня ехали с хорошей скоростью, без остановок. После полудня старый кобель дяди Толика стронул с лёжек и погнал изюбрей в сторону границы с Монголией, вверх по реке Менза, и, чтобы его не потерять, решили подождать, а заодно сварить чаю и перекусить. На небольшой лужайке развьючили и распрягли коней. Собака вернулась часа через два, вся мокрая, с сосульками на боках и обиженная на хозяина, который не пошел за ней.
– В воде держал изюбрей! – уверенно сказал дядька.
– Да, если б не заезд, можно было б мяска-то добыть, – с сожалением пробурчал Саня.
Завьючив коней, тронулись дальше. Дорогой собаки загнали две белки, которых пришлось добыть, чтоб не отбить азарт у щенков. Шкурки оказались ещё невыходными, но Толик сделал вывод, что ещё дня три-четыре и станут нормальными.
К Кирилловскому зимовью подъехали уже затемно, проехав больше семидесяти километров. Оно было недавно срублено, пахло сосновой смолой и стояло в небольшой пади с распахнутой настежь дверью. Вопреки ожиданиям Алексея, оно оказалось довольно просторным и высоким. Первым делом сняли сумы, нашли там новенькую керосиновую лампу, заправили и зажгли ее. Она осветила жилище. Двое широких нар стояли по бокам, между ними было окно, вернее, проем для окна, на котором целлофан был изорван на мелкие ленты, по-видимому, когтями или зубами медведя. Под окном стоял большой стол, где могло спокойно обедать человек шесть. Над дощатыми нарами были длинные полки, на них стояли пустые стеклянные банки с разной мелочью, коробки из-под пороха, правилки для шкурок соболя и белок. В правом углу находилась железная печь-буржуйка. Смахнув первой попавшейся под руку тряпкой грязь и мышиный помет со стола, Сашка с Лёшкой принялись менять целлофан на окошке, прибивая его рейками к дощатой раме. Затем затопили печь, притащили из ключа воды, наполнили и поставили кипятиться чайник, рядом котелок для супа, и пошли помогать Толику распрягать и привязывать коней.
– Ну что, студенты, понравилась