– Павлуша. А вам зачем? Я же рассказывал подробно.
– Да так… Захотелось еще раз твой голос услышать.
– Ну, слушайте… – Капитан задумался. – Когда я вошел, показалось, что в комнате пусто. И вдруг голос: «Ну вот, и Димон пришлепал! Сейчас попросит опохмелиться!» – Представляете? Я удивился, хотел возразить, но тут увидел человека, молча пьющего коньяк. А потом и попугая, сидящего на шкафу. И он говорит: «трезвый».
– Попугай?
– Попугай.
– Да уж…
– Потом еще чего-то болтал… Хозяин кабинета, доцент Мамыкин, предложил мне выпить коньяку.
Полковник крякнул.
– Я подумал, может, у него язык развяжется?
– Ну?
– Не развязался. Мрачноватый мужчина.
– А попугай?
– Пропел: «Нас не догонишь».
– В каком смысле?
– Да это песня такая.
– Ну-ну. Что дальше?
– Хотел рассказать про травку и про аптеки.
– Попугай?
– Ну да. Вы же про него спрашиваете. – И улыбнулся. – А еще хотел рассказать, откуда дети берутся. Потом прошептал: «Эх, забыться бы на фиг!»
Мамыкин отпирался, что не знает никакой Лиды, но попугай прошипел: «Врет, врет! Ушла. Злилась».
– Была и ушла, – сказал полковник. И тут же поинтересовался: – А Мамыкин?
– Признался, наконец, что была такая девица, Князева. Но защитилась и ушла. Уволилась.
– Попугай никак не комментировал?
– Прошипел: «Врет! Шушушу в уголке!» Я сразу подумал: влюблен товарищ Мамыкин.
– Котик, – сказал полковник. – Как нежно! А чего же твоя Лида злилась?
– Не моя, а наша.
– Ладно, ладно. Наша. Но сердилась же? Лида – честные глаза.
Якушевский нахмурился, но промолчал.
– Ну почему же все так быстро у них распалось? Не знаешь?
– Не знаю.
– А если бы тебе девушка подарила фотографию с надписью «Милому Котику…», ты бы показал ее постороннему?
– Да вы что?
– Вот то-то и оно, – задумчиво пробормотал Ушан и нахмурился. – В прошлый раз, когда ты докладывал, я за что-то зацепился, а нынче нет. За что? Не могу вспомнить. Заспал, что ли?
«Заспал! Так не бывает. Все-то вы помните, дорогой товарищ Ушан!» – подумал Якушевский. И сказал:
– Он даже Пушкина знает. Хотел мне про «вихри снежные» рассказать.
– Попугай?
– Ага.
– Ну а ты?
– Сказал, чтобы заткнулся.
– И он заткнулся?
– Заткнулся.
Ушан задумался.
Потом с надеждой посмотрел на Дмитрия:
– Может, ты о чем-то забыл? Птичка-то попалась тебе разговорчивая. Напрягись, Димитрий.
– Да все я вам пересказал. Разве что мат…
– Вот-вот! Про мат. Попка, что, матерился?
– Да неудобно как-то. Чего повторяться?
– А