– Но их легче всего заполучить. Мой член для них – просто оазис. – Кярс схватил его. – Большая раскачивающаяся пальма в оазисе.
– Мне плевать. Не знаю, сколько времени ты провел в Зелтурии…
– В общем-то, нисколько. Я не любитель таких мест.
Он пытался смутить меня – обычная тактика Селуков по отношению к подчиненным. В конце концов, бесстыдство демонстрирует превосходство.
Но я был слишком опытен для такой чепухи.
– Это не Кандбаджар. Люди здесь грешат, но осторожно.
– А я слышал, что ты открыто разгуливаешь по улицам вместе с Сади. Она тебе не жена.
– Да, но я не трахаюсь с ней под храмом самого святого человека из когда-либо живших.
– А тебе, значит, можно использовать это слово по отношению к ней?
Он начал натягивать свободные бархатные штаны. Я быстро подошел и навис над ним так близко, что он съежился.
– Я служил шаху Джалялю. Я служил шаху Мураду. Поверь, они грешили больше и лучше, чем ты. Грех меня не волнует. А знаешь, что волнует? Идиотизм. Глупость. И больше всего – высокомерие.
Дверь со скрипом открылась.
– Ты проявляешь неуважение к моему шаху, маг? – произнес Като.
Я повернулся и увидел в его руках медный кувшин.
– Я внушаю нашему шаху здравый смысл, что является моим правом как его советника.
– Все хорошо, Като. – Кярс, все еще в одной штанине, встал между нами. – Кева совершенно прав. Это не Кандбаджар. Моя власть здесь покоится на других столпах, и лучше бы мне научиться не шатать их, чтобы все не рухнуло. В будущем я буду более… избирателен и осмотрителен.
Ничто так не привлекало меня, как шах, признающий свои ошибки. Джаляль был таким же.
Като налил желтый сок в медный кубок, и Кярс осушил его одним глотком.
Через полчаса мы с Кярсом восседали на подушках в невзрачном зале под храмом святого Хисти. Напротив нас расположились трое взрослых детей Мансура – Хурран, Шакур и Эсме. Слуги подали всем мятную воду. По углам, возле мерцающих в нишах свечей, сидели писцы.
Я откашлялся и произнес заготовленную речь:
– Если мы не помиримся, Сира уничтожит нас всех. В ее руках все темные силы Ахрийи. У нас десять тысяч гулямов, но этого недостаточно. В одиночку мы обречены. Но вместе сможем вернуть Аланью Селукам.
– Какой ветви Селуков? – спросила Эсме, средняя дочь Мансура, тщедушная женщина с седеющими волосами, почти полностью скрытыми золотой вуалью с узором в виде симургов.
– Это мы можем решить после того, как победим Сиру и ее богомерзкий союз силгизов и йотридов, – ответил я.
– Или можем решить сейчас. – На лице Эсме появилась горькая улыбка. – Видишь ли, в Мерве никого не ненавидят больше, чем тебя, Кярс. Люди любили нашего отца. Убив его, ты задел их честь и посягнул на их права.
Я сомневался, что большинству жителей Мервы есть до этого дело. Пока в достатке еда