– Здесь, здесь, милок. Я старый человек. Я уже не могу бегать по берегу и искать красавцев, выброшенных морем.
Она, наконец, доковыляла до Глеба и коснулась морщинистой рукой его лба. Для этого ей пришлось вытянуться и, кажется, даже привстать на цыпочки.
– Да ведь у тебя жар! Немудрено, что ты бредишь! Давай-ка, – она взяла его за руку, словно внучка, не желающего возвращаться домой, – пойдем, тут нельзя оставаться. О, милок, и помоги-ка мне снять дельфинов с ветки. Не хочу, чтобы их смыло!
Глеб ничего не ответил, отвязал подвеску и побрел с пляжа вслед за старухой.
Дельфины ритмично позвякивали на каждый шаг – бабушка держала их перед собой, словно фонарь. Глеб плелся позади, предоставив ей полную свободу выбирать за него дальнейший путь. Неудачная попытка бегства теперь казалась ему совершенно необдуманной и заранее обреченной на провал. Так что, будет, что будет. Ведь сам он и понятия не имел, что делать дальше. Теперь Глеб точно ощущал жар: его трясло и знобило, а на лбу выступил пот. Море уже скрылось за деревьями, но рокот шторма все еще преследовал их, будто вода, не отставая, шла за ними по пятам.
А старуха тем временем резво шаркала по тропке, сверкая тонкими щиколотками.
– Давай, милок, побыстрее! – она то и дело дергала Глеба за руку, и тот послушно следовал за ней.
Он не узнавал ни пышной оливковой рощи, через которую лежала тропа, ни лабиринта беленых заборов, но через какое-то время незнакомый путь вывел их прямиком к обшарпанным домикам вокруг площади Святой Софии. Странно, Глебу казалось, до побережья он шел намного дольше.
К тому времени разбушевавшийся ветер беспардонно толкал их в спину, трепал старушкин пучок седых волос и хлопал Глеба по ногам полами дождевика. Шторм перерастал в настоящий ураган, в вое которого терялись и слова старухи, и звон непонятно как еще уцелевших дельфинов. Они прошли мимо дома, перед которым еще вчера белели ряды пластиковых столов и без устали кружила Лора. Теперь же он был наглухо закрыт, окна спрятаны за прочными на вид ставнями, а столы, видимо, убраны и сложены где-то в доме.
Вместе с грозовым фронтом с моря надвигалась темнота. Она настигла старушку с Глебом, когда они ступили на площадь. Тот успел разглядеть, что даже двери домиков здесь были перекрыты засовами и забиты досками. Тут странный мир вокруг помрачнел и почти что скрылся с глаз.
В темноте на площади ярко мерцал огонек. Он будто покачивался на ветру и то и дело грозился исчезнуть, потухнуть под напором шторма. К нему и направилась старуха, на удивление крепко сжав руку Глеба повыше локтя. Вскоре он, наконец, различил обычный садовый фонарь, плясавший над единственными не забитыми дверями. Глеб поднял глаза и вгляделся в темный и нечеткий силуэт церкви, на ступенях которой он оказался. Ему вдруг жутко захотелось остаться снаружи и поискать другое убежище на время шторма. Но тут старуха ухватилась двумя руками за широкую кованую ручку, распахнула дверь и чуть не силком затащила Глеба за собой