Ильдар замолк, уставившись по началу на палец так, словно перед ним было нечто инородное, чуждое его привычному мироустройству. Алиса уже было потянула конечность назад, как мизинец обхватил другой – с тёплой и мозолистой кожей.
Подросток стоял с горящими то ли от холода, то ли от смущения щеками, с усилием рассматривая снег на тёмном носке потёртого ботинка. Можно было посчитать, что парень сделал это из жалости или желания поскорее закончить попытки девушки на восстановление отношений, как его губы растянулись в улыбке.
– Мир. И это… Ильдаром меня зови, когда пацанов других поблизости нет.
Александр, поправляя свою шапку с крупным и пушистым помпоном на светлых волосах, подскочил к девушке поближе, с интересом вглядываясь ей в глаза. Его пухловатые мягкие щёки чуть вытянулись из-за широкой улыбки мальчишки.
– А меня Сашкой зови!
– Все они в общем-то звери, Лис, – пробормотала Светлана, переводя своё внимание не небольшое окно с чуть приоткрытой форточкой.
Из окна открывался вид на зимний ночной Симбирск.
Огни редких уличных фонарей расплывались между снежными хлопьями. Они были подобны звёздам, коих было практически не разглядеть на ночном небе города.
Вдали виднелись облака паров, извергаемых дыханием городских трубочек и трубопроводов.
Приятное молчание в кухне нарушил еле различимый шёпот Сафоновой:
– Как думаешь… почему он так делает? – язык её заплетался. Девушка невольно растягивала гласные, казалось для того, чтобы за эти несколько секунд вспомнить, что говорить дальше.
– Кто «он»?
– Ну этот… людей ест который.
Холодок тотчас пробежал по позвоночнику. Алиса могла поклясться, что моментально протрезвела, едва эти слова выскользнули из уст подруги.
Светлана продолжала говорить, вбивая в девичье сердце длинные ржавые гвозди.
– Только о нём и пишут в газете последнее время, – она усмехнулась. – То, какими тела находят, как следствие плохо работает, раз душегуба поймать не способны всей гурьбой.
– Светка… – Добронравова уткнулась лицом в ладони, завыв. – …не надо про него, пожалуйста.
Понимала, что подруга бред пьяный несла. Ей бы губы покрепче сжать, да слова проигнорировать, если б высказать не хотелось. Впервые с самыми грязными подробностями, несмотря на указ матери «ссор из дома не выносить». Поведать Светлане о мерзком поступке сестры, проклятия выкрикивая, сдирая горло.
Только слёз уже совсем не осталось. Несмотря на то, что именно сейчас хотелось разреветься от горечи тоски, выворачивающей тело наизнанку, прошептала:
– Эй, лисёнок, – Сафонова подскочила к подруге, опускаясь перед ней на колени. – Ты чего у меня такая впечатлительная стала? Понимаю, что жалко девок, но чтоб уж так убиваться…
– Мама, – перебила Алиса своего яркого светлячка, с трудом сглатывая комок в горле. – Скоро и моя мама в этой статье будет, Свет.
Как бы не храбрилась в мыслях, как бы