Приблизившись, хозяин святилища увидел на полу тело пожилого мужчины, кожа которого уже успела приобрести серый оттенок, и тело женщины, что прильнула головой к его груди, – в её открытых остекленевших глазах застыла печаль. Рядом сидело нечто в белых изорванных одеждах: на уродливом лице с нависшими над блёклыми глазами веками застыла кривая улыбка, а корявыми пальцами существо поглаживало распущенные волосы бездыханной жертвы. «М-м-м, м-м-м-м…» – продолжало оно убаюкивать супругов.
– Юрэй!67 – позвал Юкио, зажигая на ладони голубой огонь.
Словно очнувшись от сладостного наваждения, призрак наконец оторвался от своего занятия и с шипением отпрыгнул от добычи. Тела выглядели так, будто их убили пару дней назад, но ведь женщина писала молитву на табличке сегодня утром, и тогда она точно была жива. Это настораживало.
– Что ты с ними сделала?
Все бумажные перегородки в доме оказались плотно сдвинуты, и существо кинулось в другой угол, в надежде обойти кицунэ и сбежать через открытую дверь, но огни нагнали призрака раньше, окружая со всех сторон и опаляя спутанные волосы.
– Не так быстро, – продолжил Юкио, подходя к юрэй и опуская на неё полный отвращения взгляд. – Как ты посмела убивать в городе, который находится под защитой богини Инари?!
В ответ послышалось лишь злобное шипение – призрак прижался к стене и попытался закрыть лицо от пламени.
– Сколько ещё в Камакуре таких, как ты? Говори, если хочешь отправиться в Ёми68, а не обратиться в пепел навечно!
– Не-е-ет! – зазвучал скрипучий голос. – Гадкий ками! Простой лис, пожелавший стать богом, но внутри ты такой же, как мы. Жалкий, жалкий лисёныш! Предатель своего рода…
Он ударил юрэй, прерывая нескончаемый поток брани. Тёмная кровь брызнула на одежды Юкио, и кицунэ, взглянув на свою руку, стряхнул на пол капли, оставшиеся на белоснежных когтях. Вспыхнули голубые языки лисьего пламени, и от разорванного тела призрака осталась лишь горсть пепла.
Хозяин святилища достал из рукава платок и вытер пальцы – он не любил марать руки, но эта юрэй разозлила его. Он нёс ответственность за смерти жителей на территории, относящейся к Яматомори, и за беспорядки, которые устраивали ёкаи и другие духи в городе. Кто-то посмел нарушить спокойствие в Камакуре, и это нужно было как можно скорее исправить.
Снова взглянув на тела, Юкио поморщил нос и склонил голову набок – от жертв исходил странный запах, более сильный, чем от людей, принявших обычную смерть. Божеству запрещалось прикасаться к мертвецам и осквернять себя, поэтому кицунэ лишь осмотрел мужчину и женщину: под их кожей тёмной паутинкой расползлись кровоподтёки, а волосы стали такими же чёрными, как тени в доме, хотя оба казались людьми преклонного возраста. Это убийство выглядело необычным для мстительного духа, но с юрэй никогда нельзя быть уверенным, какой способ они выберут в следующий раз,