– Я разве кого-нибудь звала? – почти закричала Люська.
– Ну, ребята, мне пора, – Коля развернулся и занёс ногу для первого шага.
– Вы уже уходите? – Ромина физиономия выразила крайнее разочарование. – Жаль. Боюсь, в другой раз у нас не получится.
– А как вы это себе представляете? – Коля притормозил от удивления.
– Ну, не знаю, – замялся Рома и с надеждой посмотрел на оторопевшую Люську. – Но мне так показалось… – продолжил Рома.
– Что показалось?
– Что втроём лучше.
– Пошёл вон! – прикрикнула Люська.
Но Колю застопорило, – не понял?
– Я шампанского купил, икры, фруктов. Мои друзья ещё не приехали, а соседка Роза Соломоновна шампанскому предпочитает кефир…
– А ты, типа, его не уважаешь?
– Уважаю, но в жизни бывают моменты, когда кефир неуместен.
Хотя Коля шампанское не признавал, но слегка подобрел и кивнул на пакеты с едой:
– Чего полянку-то накрываешь?
И Рома, вздохнув, чистосердечно поведал, что продал квартиру, деньги все перевёл на карту в доллары, а карту по совету некого Закова немедленно заблокировал, потому что, по мнению этого самого Закова, ему, Роме, больше ста рублей в руки давать никак нельзя.
– Классно ты с деньгами провернул, толково.
– Вы тоже так считаете? Так приятно встретить человека, одинаково мыслящего.
– А наличные у тебя имеется?
– Нет, знаете ли, практически не осталось.
– Жаль. Ну, что? Трое так трое! – Коля вопросительно посмотрел на Люську. Присутствие в любовном деле третьей стороны, Ромы ли с хавчиком, или матери с тёткой, вносило определённый дискомфорт, однако пить на халяву, да ещё и закусывать, ему не позволял кодекс чести. – Так, ребята, вы идите домой, а я мигом.
– А меня вы спросили? – возмутилась Люська.
– Ну, спрашиваем. Давай у тебя праздновать продажу его квартиры?
– Ладно, – согласилась она.
Поначалу Коля собирался купить поллитровку, но передумал, решив пыль в глаза пустить. «Пыль» – это ноль семь, всё-таки два мужика и дама, может не хватить.
Побежав за бутылкой напрямки через пустырь, мимо лопухов и салона красоты с рекламой «Пенсионерам скидки», Коля насобирал по дороге туда десятка три-четыре репьёв и удвоил их число по пути обратно. Вскоре в Люськиной квартире находилось два незнакомых мужика, только тот, что был в репьях, вмиг приуныл.
Ещё Люськина прабабка вязала из катушечных ниток бесконечные кружевные салфетки, полоскала их в синьке и крахмалила. Салфетки предназначались для бело-розовой румяной балерины или фарфорового мальчика в синих трусах, разглядывающего золотую гроздь винограда. Но мальчик и балерина недолго покоились на катушечном кружеве: очень скоро на самом видном месте на нём появлялось пятно, иногда ржавое от йода из крохотной бутылочки такого же цвета, и никакое кипячение с отбеливанием не могли его извести. Прабабка покупала горсть деревянных бочонков ниток