– Нет, таких речей я слушать не желаю!
Княгиня встала.
– Простите его, княгиня, – заторопился Иванов. – Про папу это зря он болтнул. У него настоящее дело есть к вам, кровное, уж дайте ему досказать.
Но Доменико летел, как в бою. Забыл этикет, наступал на княгиню, кричал:
– Благодаря стольким испытаниям люди нашего поколения пробудились к страданию! А страдание научает мыслить.
Княгиня подняла руку, Доменико и тут не дал ей сказать:
– Простите мою резкость, но я говорю о том, что для меня дороже жизни! Своим положением в свете вы были отрезаны от действительности, я вырос в нужде, я знаю ее слишком хорошо. Все страны мира – должницы Италии, – это ваши слова. Так заплатите же ей хоть за вашу страну. Помогите вы, восхищающаяся ее Рафаэлем, ее Микеланджело, помогите завоевать ей то, что есть у каждого поденщика, – родину!
И прежде всего, княгиня, помогите освободить бойцов, восставших за достоинство народа, о котором намедни один из королей себе позволил сказать: «Мои провинции должны забыть, что они итальянцы. Они должны быть соединены только общими узами – повиновением моему дому».
Княгиня, всем известно, что вы благородны и чувствительны, повторяю: недаром народ наш прозвал вас «beata», но вы в заблуждении, вы не знаете правды, вопиющей человеческой правды ни о чем!
На Веронском конгрессе, когда вы пожинали восторги и лавры, выступая публично, вам не приходило в голову, что делали с нашим народом эти герцоги, дипломаты и короли, целуя ваши руки и выражая изысканно свой восторг! Знали ли вы, что на этом самом восхищавшем утонченное чувство конгрессе было решено, что австрийский корпус в двадцать пять тысяч человек займет Неаполитанское королевство и весь наш Пьемонт?
И сейчас, княгиня, у вас дурные советники. Их черные сутаны закрыли вам свет солнечный…
– Только не сбейте одного из них с ног, – шепнул Багрецов, одергивая за руку Доменико, который, в пылу речи отступая назад, чуть не столкнул с ног аббата, подымавшегося на террасу.
Доменико отскочил, как ужаленный, но аббата уж не было. Увидав, что княгиня здесь не одна, он скользнул в боковую нишу.
Княгиня сделала несколько шагов к Доменико и сказала с мягкостью, но очень решительно:
– Между нами пропасть, и говорим мы с вами на разных языках. Поясню