– Большой огонь далеко обжигает… – повторил слова Уннира вершний стерквéггом, вновь умолкнув в раздумьях.
Пламя порой разгорается долго – незаметно для ока, из едва тлеющих под спудом минувшего искр, засеянных и его владетельным родом за долгий час власти. И порой оно может вдруг вспыхнуть под ногами не ждущих его, уповавших напрасно на то, что прошедшие годы загасят незримый им жар.
Жар, что обжигает не глядя на славу и силу, не взирая на знатность и честь, не меряя мудрость и добросердечие каждого – чья тень вдруг окажется на пути того хищного пламени, искры которого тлели уже перед взором… и который первее, страшнее всего обжигает сам именно тех, кто бессилен и невиновен перед его алчной безжалостной пастью.
Он, один из семейства владетельных Скъервиров, явственно чувствовал это – что жизнедавцы им уготовили горькую жатву за всё прежде содеянное ради удержания упрочи́вшейся власти их дома – и за то противное людям и богам, что он узрил некогда в Красной Палате, оставшись тогда – и доселе безмолвным…
Два дня спустя быстрокрылый пернатый гонец из далёкого ходаге́йрда впорхнул в леток родного гнездовья на крыше главной из дейвонских укрепей Кривого кряжа в Каменном Узле – и блювший дела переписки наученными перелёту птицами человек ловко снял с жёрдочки севшего голубка, отвязав с его лапки вощёный защитный мешочек с сокрытым посланием. Пробежавшись глазами по строкам мельчайше написанных рун – благо, глаза его были остры – он обрадованно воскликнул сидевшему во главе стола вершнему их стерквеггом.
– Хвала Всеотцу, почтенный Ллотур! Избавлен ты будешь от своего счастья велением его родителя.
– Да неужели? Натри Хвёгг ему брюхом дорожку обратно… – довольно проворчал грузный, но крепкий ещё широкоплечий собеседник, отхлебнув из богатой кружки пенистый пивной хмель и отирая усы с бородой.
– Нет, лгать не стану – воитель он славный, к его-то годам – но устал я от вольностей этого малого… Иди же скорей, Рауд – обрадуй его, что вернётся он в Вингу из нашей помежной глуши взять почётное место в верше́нство. А уж девок там в ходагейрде побольше, чем испортил он тут за три года. Где он сам хоть сейчас?
– Раз седмину как нету сражений в Помежьях, и в дозор ты его не услал – сам ведь знаешь, что делает он… – усмехнулся помощник.
– Вот жеребец… – фыркнул вершний стерквеггом, – а остались ли девки, кого не испортил тут Горм в ближних гейрдах – если он чьих-то жён не приня́лся смущать? Признаю́сь, я мою стал стеречь как купец свой кошель, чтоб не было повадно паршивцу…
– Видно есть, раз не ездит он дальше обычного. Пойду, разыщу я его с доброй вестью.
– Не вернёшься ты больше? – шепнула на ухо ему рыжеватая девушка, дочерь хозяина схо́ронов дров в Скъёвтса́льдрэ-гейрде. Обняв