Искаженная демократия. Мнение, истина и народ. Надя Урбинати. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Надя Урбинати
Издательство: Институт экономической политики имени Е.Т. Гайдара
Серия:
Жанр произведения:
Год издания: 2014
isbn: 978-5-93255-432-6
Скачать книгу
действительно являются вещи», а не на «мнениях других людей»), которое позволяет гражданам голосовать на собрании[112].

      Чтобы включить в республику всех, Руссо пришлось заставить всех замолчать – это был компромисс, который он заключил с платоновским эпистемическим представлением об общей воле («l’opinion générale» должна опираться на мудрость и компетенцию меньшинства). Как мы увидим в следующей главе, предписание Руссо относительно молчания, которое на самом деле было топосом республиканской традиции до Просвещения, возвращается в современной эпистемической теории демократии, а также в неореспубликанской теории правления, пытающейся сузить роль представительных собраний по причине пристрастности рассуждений, которые в них проводятся, и заражения республиканского разума страстями и интересами[113].

      Конечно, в картине Руссо «мнение» и «общее мнение» существенно отличались друг от друга: первое все так же несло на себе оставленное Платоном клеймо, изгладить которое могли только компетентность и знание (а потому граждане были лишены власти предлагать законы), тогда как последнее выступало в форме полноправной веры, убеждения или нерушимого мнения (квазирелигиозного по своему типу), настолько нерефлексивного, что только законодатель мог истолковать его, расшифровать и перевести в конституционные принципы[114]. Его нерефлексивный характер являлся условием его подлинности и всеобщности, но также и неспособности выявить проблемы, а потому такое мнение не подходило для подготовки законодательных предложений – эту задачу в собрании избирателей не решали. Люди «всегда любят благо», инстинктивно знают различие между правильным и неправильным, они могут правильно судить об общем интересе, но кто-то должен привлечь их внимание к тому, что нужен какой-то определенный закон или программа, поскольку «именно в этом суждении они [люди] совершают ошибки». Следовательно, разделение сердца и мозга наносит ущерб народу, а не должностным лицам или мудрому меньшинству, поскольку убеждение – это язык сердца, но убеждением намного проще манипулировать, чем разумом. В конце концов, правительство – это и есть «сердце политического организма», поскольку оно является его мозгом[115].

      Это означает, что, хотя в теории Руссо общее мнение – это всё, на самом деле оно не правит. Doxa и episteme остались столь же далекими, как voluntas и ratio. В том, что Руссо отстранил l’opinion от публичных споров, в которых должны приниматься решения, мы находим доказательство его резкого неприятия политического представительства, которое является наиболее важным институтом создания публики и превращения политики в дело, которое совершается публикой и на публике, потому что граждане должны судить предложения своих представителей, выдвигаемые от имени граждан, то есть должны говорить и слушать, а не только голосовать. Представительная система преодолевает все пережитки платонизма в делиберации и узаконивает открытое и публичное


<p>112</p>

Rousseau J.-J. Émile / B. Foxley (trans.). New York: Everyman Library, 1993. P. 179. Образцом для предлагаемого Руссо (гражданского) образования выступает Эмиль, который получил «воспитание в одиночку» (p. 82).

<p>113</p>

Эту традицию наряду с другими я рассматриваю в статье: Urbinati N. Competing for Liberty: The Republican Critique of Democracy // American Political Science Review. 2012. Vol. 106. P. 607–621.

<p>114</p>

Руссо Ж.-Ж. Об Общественном договоре // Трактаты. С. 190.

<p>115</p>

Там же. С. 217; Shklar J. Men and Citizens: A Study of Rousseau’s Social Theory. Cambridge: Cambridge University Press, 1969. P. 201; Rousseau J.-J. Du contract social (première version, Manuscript de Genève) // Oeuvres complètes. Vol. 3. P. 294. Однако институциональное действие не является прерогативой народа. Делегированная политика является местом жизни и одновременно смерти или коррупции политического тела, поскольку, хотя она поддерживает его жизнь, единство и силу, она же может привести к его болезни, расчленению и ослаблению. Источник жизни республики может стать и источником ее смерти.