Убийство и разбой были достаточно заурядными явлениями в эту эпоху самозащиты и самоуправства. Профессиональных разбойников-грабителей община выдавала князю со всей семьей, вырывая с корнем и отрекаясь от него. Но и у всякого правила бывали исключения, когда виновник убийства в разбое расплачивался с помощью соседей[10].
После реформы Ярославичей, когда штрафы за убийства стали источником государственного дохода, наступила презумпция оплаченного убийства, а над вервью повисла платежная ответственность в любом случае при нахождении на её территории даже неведомого трупа или человеческих останков. Понадобилось много десятилетий, чтобы прекратить эту порочную практику.
Община стала опорой государства при его возникновении. Шаткая поначалу власть призванных князей не удержалась бы без уважения к традиционным нормам жизни. Таковые нормы сложились при переходе от родовой общины к соседской, в которой правил не глава рода, а вече и выборные старейшины. Малые общины назывались вервями, из которых составлялись волости, призывавшие князей с дружинами для защиты и правления.
Автор теории о задружно-общинном быте восточных славян известный русский историк Ф.И. Леонтович привел следующие аргументы в пользу верви. При переходе народа от кочевой к оседлой жизни, родоплеменная организация неминуемо заменяется территориальной. Жизнь с её потребностями устанавливает общение между чужеродцами, связывает их в общество. Леонтович писал: «Таким образом, между родичами поселяются пришлые чужие люди; между родственными родами – роды других племен. Но юридические отношения между этими соседями на первых порах складываются по привычному для родоплеменной организации типу, являются как бы искусственные роды и племена». По мнению