«Контрреволюционер» Сталин. По ту сторону марксизма-ленинизма. Олег Матвейчев

оказываешься в дурацкой ситуации. Ты никак не можешь сообщить своей жене на родину, что всё, что ты пишешь, с двойным дном, это ирония, это всё нельзя понимать напрямую: и про то, что прилавки здесь завалены колбасой и сыром ста сортов, что мы тут чёрную икру едим, что у нас тут и продукты дешевые можно купить без очереди и так далее. Если бы это было написано красными чернилами, как они договорились, то тогда было бы всё понятно, но написано-то синими. Получается, что ключ ко всему письму лежит в последней фразе. Она единственная – правдива во всём письме. Но как отличить? И те фразы, и эта написаны синими «правдивыми» чернилами! Ведь было сказано, что синими чернилами пишется «правда», но на самом деле – там написана неправда, а правдой является единственная строчка о том, что «здесь нет красных чернил». Эта строчка дает указание, она переворачивает всю договоренность, которая была между этими супругами. Теперь супруга понимает, что всё, что написано синим, за исключением этой последней строчки, является неправдой, что нельзя понимать напрямую всё, что написано похвального в письме. Более того, сама необходимость писать восхваления и указывать в постскриптуме, что чернила имеют значение – указывает на то, что договаривались они не зря и люстрация писем тоже существует.

      Что если со всем этим гигантским корпусом сталинского марксизма, со всеми этими томами собрания сочинений, выступлений, дело обстоит точно так же? Это марксизм, который написан синими чернилами, вроде бы, правдиво и искренне, а с другой стороны, где-то внутри него скрываются отдельные, написанные тоже синими чернилами, кусочки, такие же, как этот маленький постскриптум в письме из Советского Союза в Югославию? Везде есть «марксизм», все эти дежурные фразы типа, «как Маркс правильно сказал», «как говорил товарищ Ленин», «как Маркс требовал от товарищей рабочих», «как Ленин говорил нам, большевикам», «давайте жить ленинскими нормами». А потом неожиданно проскальзывают какие-то приписочки: «Настоящий марксизм – диалектический, живой, а не мёртвый, поэтому мы должны его развивать», «большевики никогда не были догматиками». Грубо говоря, сначала указание на то, что если бы товарищ Ленин был жив, он бы согласился с тем, что здесь мы сейчас правильно делаем, а потом идет прямо противоположное тому, что предлагал Ленин в своих работах и что делал на практике. Раз! – и какое-то легкое переворачивание. Потом в другом месте переворачивание, в третьем, в пятом, и вот такие переворотики, такие «постскриптумы» встречаются частенько. Одна беда – у Сталина нет красных чернил. «Ленин бы сказал…, но вот, к сожалению, нет подходящей цитаты Ленина, но он бы сказал именно так, он бы так сделал».

      Интерес к Сталину не утихает, это правильно. Нам нужно ещё углубляться, нам нужно ещё изучать и изучать. Должны появиться новые серьёзные книги о Сталине, которые бы изучали именно этот глубинный пласт сталинизма, досконально исследовали не только коммунистическую трескотню, не дежурные формулировки, а как раз те самые оговорочки,