– Там, там… – стуча зубами, говорил Скотт. – Зельда…Она…
– Что? Она жива? – испуганно спросил открывший дверь прямо в пижаме Джеральд.
– Жива. Но ей плохо. Она лежит и не шевелится. Снотворное. Она выпила слишком много снотворного…
– Посиди в гостиной, я оденусь! – скомандовала Сара, выглядывая из спальни в спешно накинутом халате. Она даже не стала спрашивать, почему Скотт поехал не к врачу, а к ним. Во-первых, боялся огласки: папарацци и так дежурили около их дверей день и ночь. Во-вторых, привык, что Мэрфи играючи решали все их самые трудные проблемы.
Но тут уже было не до игры.
…Зельда в нарядном голубом платье, раскинув руки, лежала в кровати на смятых простынях, ее побелевшее лицо было так ярко накрашено, что напоминало страшную маску. Глаза закатились, казалось, она не дышит.
– Зельда, Зельда, очнись! – бросился к ней Скотт, но Сара отодвинула его в сторону, приложила к недвижимой груди ухо: нет, она дышала! Но пульс на руке был еле слышным.
– Сколько таблеток она выпила? – спросила Сара: жизнь на Юге и трое беспокойных детей – двое мальчишек и дочка – дали ей много разных умений, в том числе умение оказывать первую помощь.
Скотт кивнул на столик рядом с кроватью – там стоял пустой флакон.
– И еще виски, – виновато выдохнул он. На полу у кровати и правда валялась бутылка, из которой вытекла янтарная лужица. – Нет, она выпила не все, там было немного. Я тоже приложился. Потом пошел работать к себе в кабинет. А когда вернулся…
– Ее надо поднять и перетащить в ванную. Дальше я сама! – скомандовала Сара.
В ванной она влила в рот полуобморочной Зельды кувшин воды. Заставила ее вывернуть содержимое желудка. Облила ей голову холодной водой. И Зельда стала оживать. Она выпрямилась, пошатываясь. Брезгливо откинула с лица волосы – от них пахло рвотой. С недоумением уставилась на себя в зеркале: красная помада и тушь размазались по щекам.
– Что это? – спросила у отражения.
– Не волнуйся. Тебе нужно выпить растительного масла! – попыталась Сара довершить начатое воскрешение.
Но Зельда неожиданно дернулась, вырвалась из ее рук:
– Отстань! Что ты понимаешь!
И вдруг горячечно выпалила:
– Он предатель! Подлый предатель! Вот кто! Все мужчины – трусы! Лучше бы он разбился! Поняла? Лучше бы разбился! И убери свое масло, от него рожают евреев!
Тогда-то Сара и поймала впервые этот безумный, блестящий, затягивающий темный взгляд.
Но он сразу потух. Зельда пошатнулась, прикрыла глаза: из нее с этим криком будто вышел весь воздух, Сара еле успела подхватить ее в падении. И до самого утра ходила с Зельдой вверх-вниз по лестницам, не давая уснуть.
Это была тяжелая ночь.
Джеральд и Скотт суетились рядом, и Саре было мучительно видеть, как, не говоря прямо, Фиц делает вид, что все это дурацкое недоразумение, пьяная выходка, ошибка.
Хотя