– Всего пара вопросов, – говорит он, нервно почесывая светлую щетину.
Даю ему озвучить все, чтобы потом ответить сразу. Никаких подтекстов в них нет.
– Вы сейчас проходите или проходили ранее лечение от психических заболеваний?
– Нет.
– Вы когда-либо проходили принудительное лечение от психических заболеваний?
– Нет.
– Вы когда-либо совершали попытки самоубийства или, возможно, ощущаете тягу к самоубийству прямо сейчас?
– Нет.
– Хорошо. Думаю, экспертиза психиатра здесь не потребуется.
Меня возвращают в комнату для допросов, и на этот раз я запоминаю их имена: Рэйчел Блэйк, не Рошель. И Саймон Конвэй, оба – детективы-инспекторы. Допрос начинается заново. Первые фразы звучат ровно так же, как и в тот раз, словно я попал в компьютерный глюк: представление, предостережение, право на адвоката, все заново разъясняется. На них я не смотрю, концентрируюсь на собственных пальцах.
– Прямо перед перерывом, – говорит Рэйчел Блэйк, – вы рассказали нам, что стали свидетелем нападения. На женщину.
– Да, – отвечаю.
Я все еще озадачен: почему они вдруг решили, будто я психически нездоров. Ничто из того, о чем спрашивал сержант, на это не указывало.
– Так вот, об этом я спрошу вас позднее. А сейчас хочу поговорить о нападении на джентльмена по имени Кеннет Сквайр. Вам знакомо это имя? – спрашивает она.
– Нет, – отвечаю я.
Это явно ошибка.
– А кто это?
– Человек, такой же, как и вы, так скажем, без постоянного прибежища. Сейчас покажу фотографию. Подозреваемому продемонстрирован вещдок РБ/один, фотография жертвы. Узнаете его?
Гляжу на картинку, и кровь стынет в жилах. Вне всякого сомнения, это тот человек из парка, пьянчуга. На фотографии его лицо с закрытыми глазами. Горло пересекает длинный хирургический шрам. Но это точно он.
– Э-э-э, да. Я. Но. Нет, я его на самом деле не знаю, но на фотографии узнаю, – медленно выдавливаю я.
– Откуда? – бесстрастно продолжает Блэйк.
– Точно не скажу. Встречались где-то.
Она не останавливается:
– Мистера Сквайра нашли сегодня утром в Гайд-парке. Ему было нанесено ножевое ранение в шею, и он бы умер, если б его не обнаружил человек, вышедший на пробежку. У вас есть предположения, как он мог получить это ранение?
– Нет, – отвечаю я.
– Рассечение над глазом, мистер Шют. Откуда оно у вас?
Касаюсь шрама пальцами. Швы гордо выпирают наружу, и я сдерживаюсь, чтобы не почесать.
– Упал, – отвечаю я.
Они знают больше, чем говорят, но в данный момент мне неведомо, что они знают или откуда.
– Упали где? – спрашивает Блэйк, голос у нее ровный и уверенный.
– Я не знаю. Такие, как я, часто падают. Мы падаем, встаем, снова падаем. В Восточном Даличе? Может, Камберуэлле. Не разберешь.
– Ксандер, вы все понимаете. На самом деле вы уже проговорились – полицейскому, который вез вас в больницу, –