Ундерман Клармаркай еще долго повествовал о быте и нравах народов Винэру, о культуре, о правителях государств, кровожадных лапаротомах; углублялся немного в историю людей, оборотней и прочих рас, населяющих до сих пор и населявших некогда Винэру, сгинувших в небытие. Черная кошка и Волк внимали каждой фразе, каждому слову вьенского князя. Иногда деликатно вмешивались в монолог его домочадцы, что-то поправляя или дополняя, уточняя неточности. Князь реагировал на сие спокойно, без лишних эмоций. Веки гостей наливались свинцовой тяжестью, глаза против воли слипались, они с большим трудом гасили несвоевременные зевки, боясь оскорбить тем самым неусвоенные ими чувства или традиции дейчцев в общем и вьенцев в частности.
Наталья не стала скрывать о своих злоключениях, о том, как познакомилась с Одином, при каких обстоятельствах – с Волком и гигантской крысой. Она порассказала многое из их жизни, о мире Земли и так далее. Дмитрий иногда дополнял ее скупо, особенно, что касаемо современной науки и техники.
Вскоре гостей, видя их сонную усталость, уложили по кроватям. Как и на Земле – Наташа с Одином, Дима рядом с Еханной. Дикие сущности последних быстро и крепко сблизили друг к другу. Как ни сопротивлялся усталости Ундерман Клармаркай, Морфей смежил его веки и погрузил в крепкий сон без сновидений в совместной с женой опочивальне.
Но Тереси, Катарина, Милк и дети еще долго обсуждали главные новости дня и крайне необыкновенные события. Хотя гостеприимные хозяева разговаривали полушепотом, дабы лишний раз не тревожить путников, тем не менее Пантера улавливала из залы четко отдельные фразы и даже целые предложения, из которых, словно пророчество, прозвучало одно из уст матери Ундермана: «… Звездные Вестники не станут величайшими героями… Скорее – несчастнейшими демонами войны в руках жестоких событий…» Наташа невесело усмехнулась, но обижаться и яриться не стала: в словах женщины не прозвучали угроза и злоба, больше жалости и сочувствия.
Впрочем, девушка не придала этому значения – время покажет, кто кукловод, а кто – марионетка. Она с легким сердцем, обняв за плечи Харрола, дрыхнущего безмятежно, расслабилась и провалилась в мир снов.
Утро вечера мудренее.
Их разбудила непонятная тревога по очереди. Одину снилось, что в каком-то полутемном сыром и невероятно душном каменном мешке, вбив его руки над головой и ноги крупными ржавыми гвоздями в кладку