Позиция Грея как этнографа поражает своей противоречивостью. В своих сочинениях он предстает, с одной стороны, как типичный британский администратор, откровенно стремящийся упразднить «дикарские обычаи», конфисковать у аборигенов землю и, если надо, силой подавлять любые антибританские выступления (в Новой Зеландии он активно вел войну против восставших маори). С другой же стороны, он считал аборигенов вполне полноценными представителями человеческого рода, способными адекватно осмысливать окружающее и адекватно реагировать на жизненные ситуации. Он писал, что, «хотя австралийцы такая же разумная раса, как и всякая другая, никакая раса не может выйти из состояния дикости, подчиняясь такому “специфическому кодексу законов”, каковыми являются их туземные обычаи»[220]. По всему видно, что Грей был сторонником концепции единства человеческого рода, что, очевидно, объясняется влиянием видного клерикального философа и этнолога Р. Уотли, его дяди по матери, в доме которого он воспитывался в детстве и юности.
Томас Уильямс, прослуживший много лет в Веслеянской методистской миссии на о. Фиджи, был типичным представителем миссионерской этнографии своего времени. Его описание фиджийцев, опубликованное им в 1859 г.[221], в мировоззренческом плане – яркий образец «библейской антропологии», с ее двойственным отношением к «дикарям». С одной стороны, фиджийцы – воплощение крайней дикости, выраженной в людоедстве, «дьявольских ритуалах» человеческих жертвоприношений и детоубийства[222], а с другой – они прекрасные земледельцы, «настолько умны, предприимчивы и поэтичны», а их язык настолько выразительный и гибкий, что есть все основания отнести «фиджийскую литературу к разряду наиболее благородных»[223]. Такой контраст, по канонам клерикальной этнографии, вытекает из библейской концепции грехопадения и последующего духовного и культурного