Максим ласково поглаживал ее пальцы, играл тонким браслетом золотых часов:
– О чем задумалась, Викуша?
Она задумалась как раз о том, что в этих часах пора починить секундную стрелку.
– Я думаю, как мне повезло, что я здесь, – мурлыкнула она, – как в рай попала. После города! Боже, до чего хорошо! – она вздохнула полной грудью. – Вот только по родителям скучаю…
Максим сочувственно покивал, а она вдруг с неожиданным злорадством вспомнила мать, толстую, непричесанную, с серой обвисшей кожей на лягушачьем лице, ее утренние зевки полным железных зубов ртом, растяжки на животе и живот этот, многодетный, дряблый, бесформенный… Когда ей в последний раз гладили руки? И гладили ли вообще?
– Мама у меня просто прелесть, – задумчиво сказала девушка. – Мы все ее обожаем. Нас вообще-то трое, у меня два брата младших. Мама не работает, весь дом на ней…
– А кто твой отец? – тихо поинтересовался Максим, не выпуская ее руку.
«Вонючий старый козел», – подумала Вика, вспомнив, как любимый папа после каждого обеда ковыряет в зубах кончиком ножа и презрительно цедит в ее адрес: «Опять вырядилась, как все равно… как шлюха… Шлюха!»
– Папа – охранник в крупной фирме, – максимально теплым голосом сказала она. – Родители у меня простые, но славные. Очень меня поддерживали, пока училась, на ноги поставили…
По правде говоря, на ноги ее ставили совсем другие люди, и было их так много, что некоторые просто забылись.
Шторм снова усилился, блеснула первая молния. Вика вздрогнула от безотчетного страха и вскочила закрыть окна. Максим перехватил ее на полдороге, развернул к себе лицом, рванул ворот кимоно, бормоча: «Вика, Викуша, милая, хорошая…» Она дернулась, вывернулась из его рук, оттолкнула:
– Это что еще? С ума спятил?!.
Он уже бормотал извинения, пятился, краснел. Вовсе ему не двадцать семь, врет. Двадцать два, не больше.
– Сопляк, мальчишка, – произнесла Вика, поправляя халат. – Ты чего руки распускаешь? Ну, ладно, ладно, а то сейчас заплачешь. Сядь, я кофе сварю.
Он благодарно уселся. Газ почти совсем не горел, и Вика чертыхнулась.
– Да ведь он кончился! –