Я демонстративно зевнул.
– Короче, скука.
Ларри пожал плечами.
– Не для Экспресс-отдела. Накинулись на меня с утра, как ястребы. Чуть не подрались за темы. Ты бы к ним перебрался – всегда работа найдётся.
– Пахать весь день, считая каждую буковку и выдумывая идиотские заголовки, только чтобы народ почаще проходил по ссылочке? Нет, спасибо. Пойду лучше страдать от безделья и нищеты в ожидании нормальной темы.
– Лентяй.
– Я?! – наигранно возмутился я. – В отличие от твоих чаек, я свои материалы нахожу и разрабатываю сам. Почти всегда. А когда в последний раз хоть кто-нибудь из Экспресс-отдела выпрыгивал из-за стола с криками: «Эй, поглядите, из этого можно сделать крутой репортаж?!». Кто-нибудь из них подскакивал в шесть утра, чтобы сделать фото сумасшедшего, разнёсшего полквартала?
– Им это не нужно, они делают быстро, а ты…
Ларри почесал затылок.
– А я делаю настоящую журналистику, – я погрозил ему бумажным стаканчиком. – И пока я и мне подобные могут держать перо, она будет жить.
– Ну, – Ларри вздохнул, – с вашим-то рвением жизнь у неё будет короткой.
– О чём ты? – какой же вкусный этот разбавленный химикатами и ароматизаторами кофе!
– О том, что после твоей последней «сенсации» ты полмесяца валялся в больнице, а потом чуть не загремел за решётку за…
– Ладно, я понял, – нервно сказал я. – Но, как говорили древние, искусство требует жертв. Умереть за правое дело – это ли не высшее проявление…
– Глупости?
– Профессионального героизма и преданности делу!
Ларри отмахнулся. А я подумал, что слукавил. Умирать за правду – это только на словах звучит красиво, но как только дело доходит до суровой реальности, ты понимаешь, сколько теряешь ради того, чтобы твоё имя навеки застыло на мемориальных досках и в реестре погибших при выполнении служебного долга. В мире, который просто продолжит вращаться после твоей смерти. Журналист – это не политик, про него не напишут в учебнике истории, его имя не будут смаковать на кухнях, рассуждая, каким он был человеком. Ну, разве что, за очень редкими исключениями, а я таковым не являлся. За известностью я никогда не гнался, а изменить мир парой репортажей… Что ж, признаю, я до сих пор верю, что это возможно, но какой тогда должна быть эта правда? Не думаю, что ей хватит одной только жертвы в виде глуповатого журналиста, не сумевшего вовремя замолчать или смыться.
Через три часа прочёсывания самых отдалённых уголков Сети меня снова затошнило – на этот раз от количества глупых постов и не менее идиотских комментариев. Передо мной мелькали сводки примерно такого же содержания, что зачитал мне Ларри. Всё это было информативно, порой даже жутковато, но никакой загадки в этих происшествиях или событиях не было. Ну вот, к примеру, накрыли очередной подпольный