– Нет, – сказал Чернилов и попытался пройти мимо неё. Она схватила Никиту за плечо и потянула на себя. Рукав уже далеко не новой, но любимой толстовки Чернилова, натянулся, угрожающе треснула нитка. Хватка была стальная, как у машины. Пришлось остановиться.
– Не так быстро. Я и так ждала несколько месяцев, пока начнётся эта история с тобой и Ящером. Так что теперь я, как действующее лицо, буду находиться рядом с тобой и выполнять свои функции.
Ника сейчас говорила так, будто она не живая. В голове был четкий алгоритм действий на очереди для выполнения, это отпечаталось и на суровом лице девушки, было слышно и в голосе, отдававшем жесткими и безэмоциональными нотками. Чернилов даже почувствовал себя меньше и слабее Ботвы, хотя всё было в точности наоборот. Из Ники получилась бы неплохая версия для женского воплощения терминатора.
– Прости, что? – спросил Никита, окончательно потерявший смысл в происходящем.
– Ящер тебе не сказал? – Ника удивилась не меньше Никиты, даже выпустила плечо из рук. – Вот же хитрая ящерица… Сказал мне, что в первый же день с тобой всё обсудит. И обманул меня!
Возмущению Ботвы не было предела. Она сейчас выглядела как тот самый покупатель в магазине, которому пробили товар не по желтому ценнику с прилавка, а по старой цене. Если бы была возможность позвать менеджера, она бы уже кричала на весь университетский корпус. Ящер явно сделал что-то неправильно, сделал по-своему, не учёл её мнение.
– И что же он мне не рассказал? – Никите даже интересно стало, что там за тайна такая.
– Я не могу тебе сказать, так как это его задача, – пробубнила Ника, хватаясь за телефон. Там она полезла в свои контакты и набрала номер.
– А… Ну, ты ничем не лучше Ящера, – подытожил Никита, ловя на себе недовольный взгляд, от которого хотелось отвернуться. Эффект прямо как от вазы Артёма. – Он мне вчера сказал, что не может рассказать всего, так как я не осознаю. Там какая-то непостижимая за раз информация. И сказал, что надо говорить с другом.
Ботва стояла с телефоном у уха и слушала гудки. При этом она продолжала смотреть в глаза Чернилову, а Никита в свою очередь терпел этот взгляд, чувствуя участившееся сердцебиение и начинающееся потоотделение. Один, два… пять, шесть гудков, потом ей всё же ответили. Никита не мог разобрать слов, но голос явно был недоволен, звонок произошёл не в то время. Ботва тоже была не очень счастлива, с каждой секундой лицо становилось всё краснее. Она уже хотела открыть рот и разразиться грозной речью, полной оскорблений собеседника на линии, но тот, по всей видимости, прекрасно знавший Ботву, повесил трубку раньше. Ника сжала губы, тяжело задышала и гневно посмотрела